Я боюсь, что могу ошибиться.
– О'кей, подожди минутку. Кстати, этот «континенталь» был брошен в километре от твоей берлоги, в полуквартале от Беверли. Эксперты исследовали отпечатки пальцев, но ничего существенного не обнаружили. Они принадлежат хозяину машины.
– Оперативно. Должно быть, Линдстром был счастлив заполучить ее обратно.
– Не могу сказать, я при этом не присутствовал. Ну ладно, я сейчас. – Через несколько минут он четко доложил: – Ты прав, Скотт. Линдстром позвонил в пять пятьдесят восемь вечера, а ты – в пять пятьдесят.
– Угу... Спасибо.
– Это тебе поможет, Скотт?
– Трудно сказать. В любом случае хронометраж очень важен, ты же знаешь.
Сообщение об угоне автомобиля было принято полицией через восемь минут после того, как позвонил я. К этому следует добавить четыре-пять минут, которые потребовались мне для осмотра «линкольна», потом я поднялся в номер Аралии и немного поболтал с ней.
– Получается, Гейдж, владелец сообщил о пропаже своих «колес» не более чем через пятнадцать минут после того, как я столкнулся с Элом Хоуком около «Спартанца». Что-то смутно начинает вырисовываться, но что именно – пока неясно.
– Заранее ничего нельзя сказать. Да, возможно, Скотт, тебя заинтересует еще один фактик, поскольку ты взял на мушку этого парня. Года четыре, а может быть, пять назад Линдстром уже обращался к нам. Об этом напомнил мне сегодня утром лейтенант Френч, так что подробности можешь узнать у него. Ну так вот тогда он заявил, что у него пропал сын, и он опасается, что мальчик либо похищен, либо попал под машину. На следующий день он позвонил снова и сообщил, что сын нашелся. Он просто-напросто убежал из дому, а когда проголодался, явился домой обедать. Вот такую историю нам поведал тогда в замешательстве твой мистер Линдстром.
К сказанному Гейдж добавил, что к тому времени Линдстром уже два года был вдовцом и что его единственному сыну, Свену, было двенадцать лет. Я поблагодарил Гейджа за информацию и отложил ее в памяти, где-то рядом с ненужными данными. Впрочем, эта информация может мне пригодиться в беседе с Гуннаром Линдстромом, которая состоится минут через двадцать, поскольку «Линдстром Лэбереториз» находится на Олимпик-бульваре в каких-нибудь десяти минутах езды от того места, где я оставил свой «кадди».
Резервные десять минут я потратил на посещение Вейр-Билдинг, где без труда удержался от искушения потратить денек-другой на осмотр всех двенадцати этажей. Я удовлетворился беглым знакомством с перечнем размещающихся в здании контор и именами их владельцев по висевшему в вестибюле табло. Врачи, юристы, бизнесмены – сотни имен, но среди них не было тех, что интересовали меня. Тем не менее для верности я прочитал весь длинный список дважды и только потом отправился на Олимпик.
Глава 5
«Линдстром Лэбереториз» располагалась на Олимпик-бульваре в солидном двухэтажном здании, занимавшем полквартала. Его стены из глянцевых белых цементных блоков были расчерчены серыми линиями швов на ровные квадраты подобно шахматной доске. Фасад здания без окон напоминал крепостную ограду.
Припарковав машину на обочине улицы, я направился к массивным деревянным дверям. Над ними висела табличка с названием улицы и номером дома. Однако название учреждения или фамилия домовладельца нигде не значились. И я мог с уверенностью сказать, что коврика для ног с выбитым на нем «Добро пожаловать» я тоже здесь не найду.
По крайней мере справа от входа был звонок с маленькой табличкой «Звоните», что я и сделал. Прошла минута, другая. Затем дверь слегка приоткрылась, и моему взору предстал уродливый коротышка лет сорока пяти. Я представился и сказал, что хотел бы видеть мистера Линдстрома. Коротышка ответил, что это невозможно, коль скоро его босс не назначал мне аудиенции. Я объяснил, что хочу поговорить с мистером Линдстромом по поводу его украденного автомобиля. Он смерил меня злобным взглядом и захлопнул дверь. Я подождал еще. Через несколько минут коротышка появился снова и коротко бросил: «Следуйте за мной».
Я пошел за ним вдоль тускло освещенного коридора, неслышно ступая по толстому ковровому покрытию, мимо череды закрытых дверей с именными табличками. Из некоторых комнат доносились какие-то весьма необычные звуки. Необычные по крайней мере для меня. Тихий металлический звон, тиканье, глухая дробь, подобная звуку падающего на мокрую лужайку крупного града, и, наконец, оглушительная дробь, словно дюжина тяжелых мячей одновременно выстреливалась в фанерный щит с повтором через определенный интервал. Проходя мимо очередной комнаты, я услышал странный душераздирающий звук, диссонирующее тремоло, как будто циклоп водил телеграфным столбом по бас-скрипке величиной с баржу. От этих звуков у меня волосы встали дыбом, по коже забегали мурашки, спину сковал холод, и у меня было такое чувство, словно кто-то сунул мне за шиворот пригоршню колючего льда или из меня наружу вылезают крошечные, наполовину замерзшие червяки.
Кошмарные звуки все еще стояли у меня в ушах, когда я вошел в кабинет Гуннара Линдстрома. Этот человек с первого взгляда вызвал у меня определенную симпатию несмотря на то, что являлся хозяином этого необычного заведения. И даже притом, что он взирал на меня таким пронзительным взглядом, который, казалось, был способен прожечь дыры в шариках для пинг-понга.
Итак, дойдя до середины коридора, мы остановились перед распахнутой дверью. В глубине комнаты я увидел человека невысокого роста, благородной наружности, с копной торчащих во все стороны светлых, тронутых сединой волос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77