Потому что, лежа на полу, он, по-моему, не ворочался, не шевелился, даже не дышал. Просто лежал там голый.
– Голый? Поначалу вы умолчали об этом.
– Разве?
– Ну, а если говорили, то я, должно быть, пропустил это мимо ушей.
– Ну да, голый. Это-то меня больше всего и напугало. Я не знала, что делать. А потом вспомнила о вас, мистер Скотт.
– Вполне логично. Зовите меня просто Шелл, угу? Ну что же, сейчас, наверное, следует взглянуть на вашего визитера, проверить, не обнаруживает ли он каких-либо признаков жизни...
– Так вы дадите мне халат, мистер Скотт?
– О да! Конечно. Зовите меня Шелл. Понимаете, я – не полицейский, а всего лишь частный сыщик. Но если бы я был полицейским, то непременно счел бы несколько странным тот факт, что этот джентльмен появился в вашей квартире голым, да и вы сами... э... извините...
– Все очень просто, мистер... Шелл. Я как раз принимала ванну, а когда вышла, обернутая полотенцем, – нате вам, он тут как тут! В гостиной, я хочу сказать. Я уже говорила вам, что он мне заявил, что собирается меня убить, и все такое прочее. Он и в самом деле намеревался это сделать! Я страшно испугалась, стала метаться по комнате, вот тогда-то полотенце и упало. И он решил изнасиловать меня.
– Именно в этот момент, вы говорите?
– Он сказан, что раз уж мне все равно суждено умереть, то какая разница? И если я не буду противиться – подумать только – не буду противиться! – то моя жизнь продлится чуть дольше. Он скинул с себя одежду и некоторое время стоял, уставившись на меня, разинув рот. Совсем как вы сейчас.
– А? Н... да. Продолжайте, пожалуйста.
– Это все. Потом он издал странное «х-р-р-р» и вдруг упал. Пожалуйста, дайте мне халат или что-нибудь еще, мистер Ск... Шелл. У меня до сих пор перед глазами этот страшный мужчина с выпученными глазами и перекошенным ртом...
– О да! Конечно! Одну минутку.
Я бросился в спальню – самую дальнюю из трех комнат. Однако не затем, чтобы искать халат для моей непрошеной гостьи. Вместо этого я прошел по черному ковру к огромной кровати и присел на край. Некоторое время я сидел так, качая головой взад и вперед подобно безмолвному колоколу.
Ничего подобного я не слышал за всю свою жизнь. Мертвец. Голый. Хрюкнул разок – и рухнул на пол.
Ладно. Сделаю то, о чем просит эта леди. Осмотрю ее номер и скоропостижно откинувшегося насильника. Скорее всего там вообще никого нет, трупа, во всяком случае. Вполне возможно, что там меня поджидают трое верзил с пушками и дубинками, не очень-то задумывающиеся об уязвимых свойствах моей натуры.
Но, черт побери, кто бы они ни были, они выбрали самый очаровательный таран, чтобы пробить брешь в моей обороне. Эта незнакомка – самая красивая, самая изысканная из всех женщин, встречавшихся на моем пути когда-либо. Пожалуй, некоторые из моих бывших подруг могли бы сравниться с ней красотой, но только ей одной было присуще такое гармоничное сочетание красивого лица, безупречной фигуры, призывного взгляда, сладострастных губ и чарующего мелодичного голоса.
«Как было бы здорово, – думал я, – если бы все, что она рассказала, оказалось правдой, и я кинулся бы ей на помощь и завоевал ее признательность и все, что к ней прилагается...» Но, даже отбросив все явно сомнительные моменты, сегодня мне следует быть предельно осторожным, так как день уже сам по себе выдался необычный.
Причина, по которой я оказался в четверг дома, а не работал в городе и не просиживал штаны в моем офисе с громким названием «Шелдон Скотт, Частный Сыск» на первом этаже Гамильтон-Билдинг, расположенного в конце Бродвея Лос-Анджелеса, заключалась в том, что часом раньше я посетил здание лос-анджелесской полиции, где капитан, начальник Отдела по расследованию убийств, устроил мне громкий разнос.
Мой лучший друг в Лос-Анджелесе – Фил Сэмсон, который и есть тот самый капитан. Будучи хорошим другом, он остается образцовым полицейским, строго приверженным закону, и ему почему-то кажется, что я не проявляю должного рвения в этом отношении. Вот и сегодня – уже в который раз! – он весьма красноречиво пенял мне за непослушание.
Стоило мне вспомнить об этом, и перед моим мысленным взором всплывал разъяренный Фил Сэмсон с незажженной сигарой в зубах. Его колючие карие глаза, казалось, пронзали меня насквозь, а из обрушенного на мою голову потока слов можно было понять, что я совершил тяжелое уголовное преступление.
Сам я – бывший морской пехотинец, ростом метр восемьдесят восемь и весом девяносто три с половиной килограмма. Однако, выйдя из кабинета Сэма в лос-анджелесском полицейском управлении, по крайней мере в первые минуты, я ощущал себя ниже сантиметра на три и легче кило на десять. Что-что, а стружку Сэм умел снимать.
Однако, как он заявил мне, это было всего лишь предупреждение – последнее предупреждение, и от меня требовалось только одно: утихомириться на время и не нарываться на неприятности. А самое главное – не докучать своей активностью добропорядочным гражданам города, особенно если они ни в чем не виноваты. Только тогда капитан почувствует себя счастливым. Но мне и в нормальные-то дни было нелегко это сделать. К тому же я знал, что Сэм должен подбить концы в предвидении долгожданного отпуска, который начнется со следующей недели, и поэтому посчитал, что будет не лишним предостеречь меня от опрометчивых поступков, а тем самым обезопасить и себя от отзыва из отпуска. Хотя бы на ближайшие две недели.
Я отбросил мысли о суровом Сэмсоне и предался куда более приятным размышлениям о моей прелестной незнакомке.
Наконец я встал и направился к стенному шкафу. На мне были брюки канареечного цвета, мягкие туфли без каблуков и белая трикотажная безрукавка, поэтому я достал белую спортивную куртку и подошел к трюмо, на котором лежала моя наплечная кобура с кольтом калибра 0,38 специальной полицейской конструкции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77