Они вполне могут, хотя и не обязательно, попытаться... Словом, могут тебя изнасиловать.
– Изна... что ты имеешь в виду?
– А ты как думаешь?
– Означает ли это, что они могут со мной то же, что ты делал прошлой ночью, да?
Вот тут-то она меня и подловила.
* * *
– Да, – угрюмо ответил я. – Только четыреста раз подряд.
13.54. Я снова и снова прокручивал в памяти события сегодняшнего утра, стараясь понять, откуда возникло это нарастающее чувство тревоги. Нет, это не был какой-то панический страх, а лишь то и дело возникающее где-то внутри неприятное ощущение дурноты.
Закончив утром все необходимые приготовления здесь, на месте, и опробовав аппаратуру, я помчался обратно в «Спартанец» к живой, теплой, вполне осязаемой Аралии.
В «Спартанце» тоже не произошло ничего экстраординарного. Поговорили, перекусили, и я дал ей последние указания и напутствия. Затем мы отправились в моем «кадди» на «Даблесс Ранч», перекинулись парой фраз с несколькими загодя явившимися гостями и уединились в чайном домике.
Я нервничал. Может быть потому, что со мной не было моего верного друга – автоматического кольта 38-го калибра. И отчасти – от гнетущей неизвестности. Вроде бы все было просчитано, но мало ли что может произойти в течение шестидесяти секунд, которые стремительно приближались.
Снаружи нарастал гул голосов, сквозь который прорывались порой какие-то громкие возгласы, а то и отдельные слова. Склонив голову набок, я напряг слух, пытаясь понять, правильно ли я расслышал сказанную кем-то фразу, когда снова защебетала Аралия:
– Все-таки это поразительно, Шелл. Я хочу сказать, что, даже если в первый раз перед ними вместо меня появится мое изображение, никто не догадается об этом.
– Эй, Шелл!
Кто-то снаружи окликнул меня, не так чтобы громко, но достаточно для того, чтобы было слышно в чайном домике. Это был тот самый голос, который я только что слышал, но, кроме имени, ничего не разобрал.
– Мне страсть как хочется рассказать тебе, Шелл, что я испытываю всякий раз, выходя голой перед огромной мужской аудиторией. Я просто кожей чувствую, что они думают при этом, не стану кривить душой – мне это нравится. Их обожания и сексапил распаляют и меня. Я настолько возбуждаюсь, что, кажется...
– Вот так так, я пытаюсь настроить ее на серьезный лад, а она, видите ли, распаляется. Малышка, возьми себя в руки, сейчас не время и не место для...
– Эй, Шелл, Ше-е-е-е-л!
Такой знакомый голос. Да кто же это, черт побери?
К первому голосу присоединился второй:
– Шелл, приятель. Мы уже вызвали пожарную бригаду, чтобы погасить пламя в твоих штанах!
И вновь насмешливый речитатив первого:
– Я потратил целый час, чтобы приготовить тебе отличный подарок. А чем порадуешь меня ты?
– О, чтоб тебя... – простонал я. Наконец-то я узнал этот голос. Он принадлежал веселому разбитному парню по имени Роско, обладавшему своеобразным чувством юмора, который порой оказывался совершенно неуместным и даже грозил катастрофой, как сейчас. Пока что я не догадался, кто был его напарником, да это, в сущности, и не имело значения. Достаточно было знать, что их появление чревато большими неприятностями. – О, черт бы вас побрал! – снова простонал я. – Так вот откуда не покидавшая меня тревога? Теперь я в этом абсолютно уверен.
– Что случилось? – поинтересовалась Аралия, видя, как я весь напрягся и помрачнел.
– Мне следовало догадаться об этом раньше. Я думал, что трех минут будет достаточно, чтобы добраться до вершины холма. Однако не учел, что это возможно лишь при условии, что не возникнет каких-либо обстоятельств, способных помешать мне уложиться в указанные три минуты. По истечении этих трех минут ты могла бы спокойно выйти к своим обожателям.
– И только?
– Да. Но я упустил из виду одну вещь, а именно: все эти четыреста мужиков сгорают от любопытства – что это я делаю здесь с тобой столь долгое время. А мы действительно находимся здесь уже довольно долго. Момент же твоего выхода неумолимо приближается, и эти кретины уже, наверное, места себе не находят, предвкушая захватывающее зрелище.
– А... понимаю. Ты хочешь сказать, что, по их мнению, я должна бы как раз раздеваться сейчас, на тот случай, если... Ну конечно. Не буду же я тянуть до последней минуты. Итак, они думают, что как раз сейчас я раздеваюсь и готовлюсь к выходу.
– Да, они думают. Он думает, они думают, все думают. Один я не думаю.
– Боже мой! Кажется, я догадалась, – сказала Аралия, как мне показалось, взволнованно. Взволнованно, но без малейшей тени смущения. – Держу пари, что некоторые, а скорее всего большинство из них, думают, что как раз в этот момент ты меня тут трахаешь.
– Трахаю! Разве об этом надо сейчас думать! О Боже!
– Ну, Шелл, раз уж они все равно думают... Сколько у нас осталось времени?
Ее вопрос прозвучал для меня как выстрел стартера. Я взглянул сначала на свои часы, потом на секундомер.
– Минута пятьдесят пять. Мне нужно бежать через полторы минуты самое позднее.
– Но у тебя в запасе еще целых три минуты. – Она улыбнулась, явно меня провоцируя. – А, Шелл? Семь бед – один ответ.
– Бед? Ответ?
– Ты совсем как китаец.
– Что? Какой еще, к черту, китаец?
– Ну, ты же сам рассказывал мне о «Богатой Бабочке», как их там звали... Хути-Кути... и всем таком прочем.
– А, это... Господи, а я испугался. Ну, конечно, теперь я понял. Тогда: «О мой плекласный цветок. Это я – Хун Хау, твой самурай». Я правильно тебя понял?
– Саморай? Кто это?
– Самурай Хун Хау – непревзойденный мастер свистящего меча, не говоря уже о разящем, всепроникающем кинжале. Сейчас ты испытаешь мою мужскую силу, мой плекласный цветок, моя утленняя заля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77