Просто потому, что сам он не подозревал о его существовании, так как знал, что отрицание вероятности существования такого закона неизбежно сделает несуществующим его, исключит саму возможность его существования. Ну, вы хоть немного начинаете понимать смысл сказанного мною?
Взглянув на выражение моего лица, он с сожалением вздохнул и воскликнул:
– Ну как бы мне все это изложить, чтобы вы наконец поняли?
– А может быть, это просто невозможно?
– Не говорите так! Ладно, попробую начать с другого конца. Дело в том, что в науке существует ряд вопросов, которых ученые-реалисты или материалисты никогда не задают, поскольку на них явно не существует ответа. В отличие от них, Норман то и дело задавался подобными вопросами.
– Погодите минутку...
– И порой находил на них ответы. Теперь-то вы понимаете?
– Нет.
– Я так и думал. Хорошо, попробуем еще раз. Норман был глубоко убежден, что порой решение той или иной проблемы оказывается невозможным только потому, что люди считают ее неразрешимой. И в самом деле проблема будет оставаться неразрешимой, пока не поколеблется наша уверенность в ее неразрешимости. Другими словами, он отвергал расхожий в научных кругах тезис: этого не может быть, потому что не может быть никогда. Однако невозможное становится возможным, если поменять полюса нашей веры. И в более широком смысле это тоже можно назвать «Эффектом Эмбера».
– Вот это мне подходит.
Лицо Линдстрома сделалось печальным – он нахмурился, видимо, мучительно подбирая слова, – но потом внезапно просветлело.
– Да что я все пытаюсь втолковать вам какие-то абстрактные понятия. Вместо того чтобы рассказывать, я лучше покажу.
– Наверное, так я лучше пойму. А что вы собираетесь мне показать?
– "Эффект Эмбера".
– Здорово! А что это такое?
Лицо Гуннара расплылось в широкой улыбке, щедрой и, надеюсь, дружеской. А он все продолжал улыбаться весело и даже как-то задорно. Мне почему-то подумалось, что я надолго запомню эту его улыбку.
– Этот «Эффект Эмбера», – попытался я вернуть его к действительности, – что он, черт возьми, представляет собой в практическом плане?
– Сейчас увидите, – загадочно улыбнулся он и исчез.
Глава 13
Гуннар оставил меня одного в своем офисе минут на пятнадцать – двадцать, не удосужившись объяснить, куда он идет и зачем.
Все это показалось мне крайне таинственным, особенно когда он вернулся, довольно потирая руки, что означало, что он приготовил мне какой-то сюрприз.
– Если вы пытаетесь изображать спятившего с ума ученого, Гуннар, – заметил я, – то это вам отлично удается.
– Идемте, – пригласил он. – Идемте...
– Куда? Послушайте, если вы опять скажете «вы увидите»...
– В главную лабораторию. Туда, где вы были вчера, Шелл.
Я послушно встал, а он тем временем уже подходил к двери, внимательно глядя на циферблат огромных круглых часов, которые держал в руках. Это последнее обстоятельство весьма удивило меня.
– В большую комнату? Напичканную всякими жужжалками и гуделками?
– Да, в центральную лабораторию. У нас там появилась еще и «пищалка».
Улыбка, улыбка, улыбка. Таинственная, загадочная, интригующая. А может быть, у него действительно крыша поехала с горя? Прямо у меня на глазах?
Он быстро зашагал по коридору. В тот момент, когда я поравнялся с ним, он как раз снова взглянул на часы. Это был секундомер. Тик-тик-тик-тик... Длинная, похожая на иглу стрелка скользила по циферблату, отсчитывая секунды.
– Ну и когда же сработает взрывное устройство? – поинтересовался я полушутя, полусерьезно.
– Я поставил перед вами слишком жесткие условия, Шелл, – произнес Линдстром, казалось, без всякой связи с происходящим. – И прекрасно сознаю, что это ставит вас в весьма трудное положение. Надеюсь, теперь вы понимаете, почему я вынужден был так поступить? И наша договоренность должна оставаться в силе по крайней мере до тех пор, пока не появится гарантия полной безопасности как моего сына, так и меня самого. Я не хочу, чтобы со мной произошел несчастный случай. И в этом отношении я очень надеюсь, очень рассчитываю на вас.
Мы дошли до конца коридора, повернули направо и кинулись стремглав к дверям центральной лаборатории метрах в пятнадцати от нас.
– У вас есть те качества, которым я всегда завидовал в мужчинах, поскольку сам лишен их, Шелл. Безрассудная отвага, решимость, целеустремленность...
– Прекратите, Гуннар. Если вы собираетесь снова мне петь дифирамбы...
– И вы способны вытащить меня из трясины, в которой я погряз. Во всяком случае, я очень, очень на это надеюсь! Слава Богу, наконец-то у меня появилась надежда. Вот уж не думал, не гадал, что помощь придет от дикаря, снедаемого животными инстинктами, такого здоровенного громилы со стальными мускулами.
– Гуннар...
– А кто же еще способен вырвать меня из лап этих бандитов?! В самом деле, Шелл, я очень рассчитываю на вас и в случае вашей удачи намерен уплатить вам сто тысяч долларов.
– Оказывается, вас не остановить, когда вы заводитесь. Возможно, ваши мозги полны... э... мозгов... Однако будем считать, что последней фразы я не слышал.
– Не беспокойтесь, Шелл. Я говорю не о «грязных» деньгах. Я уже был миллионером к тому времени, когда меня вынудили участвовать в преступном бизнесе. Да и после этого я продолжал зарабатывать честные деньги. Я считаю, что за работу полагается платить, и поэтому...
– Постойте, что это вы делаете? – спросил я, видя, как Линдстром, опустившись на корточки, кладет секундомер в нескольких метрах от входа в лабораторию.
Он оставил мой вопрос без ответа, подошел к дверям лаборатории и взялся за ручку. Скрежеща зубами, я последовал за ним, но он остановил меня, сказав, разумеется, с улыбкой:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77