К счастью, будущее было скрыто от них непроницаемой завесой.
Шествие отправилось в церковь, а Алиса, в паре с Патриком, попросила Малькольма быть спутником Эклермонды.
Едва сжимая концы пальцев девушки, Малькольм не смел начать с ней разговор: вскоре она сама прервала молчание.
– Вы видите перед собой благочестивое семейство, где царят мир, спокойствие и порядок!
– Счастливы ли вы в нем? – спросил Малькольм.
– Да, здесь я нашла убежище до тех пор, пока провидение не решит мою судьбу. Графиня оставит меня при себе, пока не откроется вакансия в обители святой Екатерины.
– Королева Жанна обещала вам ее?
– Да, – отвечала Эклермонда. – Мне будет дано первое свободное место.
– И вы, благородная и богатая наследница, примете эту милостыню! – не мог не воскликнуть Малькольм.
– Для меня этого довольно… А вам, милорд, удались ли намерения ваши?
Малькольм, радуясь участию и откровенности с ее стороны, подробно рассказал ей о своей жизни со времени их последней встречи. Он поведал ей, что предался науке и хочет посвятить ей свою жизнь; что в ней он нашел истинный свет.
– Разве Иисус не есть свет и мудрость? Я сомневаюсь, что бы в книгах и школах мог наш мир познать истинный свет.
– Но где же он? – спросил Малькольм. – В латах ли я буду, или в рясе – все же я останусь горячим поборником просвещения!
– Истинный свет есть Бог, Его Божественная премудрость, – сказала Эклермонда, поднимая глаза к небу. – Поборники Его повсюду могут служить… на поле ли брани, в монастыре ли или в школах!
– Однако же познания, собранные во время нашего кратковременного пребывания на земле, готовят нам сокровища для жизни будущей!
– Ваши ученые в школах толкуют об уме, душе и сердце!.. А Божественный свет должен просветить более душу, чем ум!
Несколько минут размышлял Малькольм и наконец сказал:
– Я думал, что стою на пути истинном.
– Я и не говорю вам противного! – возразила Эклермонда. – Искать Божественного света в речах людей мудрых и благочестивых – тоже благая цель! Когда вы будете в состоянии узреть истинный свет, передайте его другим; когда отыщете клад – распространите его повсюду: и таким образом вы скопите себе сокровище на небесах!
Слова ее были загадочны для Малькольма; но он, в своем благоговении к молодой девушке, не мог не запомнить их, и не сохранить в своем сердце.
Эта встреча окончательно успокоила его душу. Внезапное волнение при виде ее сменилось чувством более чистым, чем то обожание, что он питал к ней в дни своей юности.
Леди Монтегю теперь была им вполне довольна: он сделался прежним Малькольмом, но без обычной недоверчивости к самому себе; кроме того, он был так тверд и разумен, что из ребенка уже превратился в мужчину. Она радушно пригласила его на обратном пути остановиться у нее. Малькольм с благодарностью принял это приглашение; тем более, что иначе ему не было бы возможности представить Лилию Эклермонде, и может быть в последний раз увидеть ее!
Им суждено было, однако, еще раз встретиться, чтобы возвратить друг другу данное слово; но это не могло быть ранее вступления Эклермонды в монастырь. Итак, он обещал ей не уезжать до того времени из Великобритании и ждать ее посла.
На следующий день, в понедельник, братья продолжили свой путь, и достигли, наконец, той дороги, по которой проезжал Малькольм три года тому назад. Каждый куст, каждая тропинка пробуждали в нем воспоминание о короле Генрихе! Доехав до Тирска, Малькольм сообщил недоверчивым слушателям о посвящении в рыцарский сан Тректона и Китсона, и об их честном и мужественном поведении.
Узнав, что мать Китсона живет неподалеку от дороги, Малькольм направился к большой мызе, окруженной рвами, и застал старуху за прялкой. Она правила большим хозяйством, и ее второй сын, у которого лицо было еще хитрее, чем у сэра Христофа, усердно занимался мызой.
Наших путников приняли радушно, как только узнали, что они привезли вести о Христофе. Старушка со слезами радости выслушала рассказ Малькольма, а сын ее не мог надивиться, узнав, что Тректон и Китсон настолько дружны, что дружба их вошла в поговорку во всем лагере.
Вильфрида Китсона не столько поразил рыцарский сан брата и его храбрость и отличия, сколько эта внезапная дружба, возникшая из ненависти. Малькольм понял, что решение рыцарей не возвращаться домой не возбудит сожалений. Место Христофа у очага, казалось, было для него закрыто. Вильфрид слишком уже сделался хозяином, чтоб уступить первенство старшему брату, и даже старуха-мать умела теперь обойтись без него.
– Я уверена, – сказала она, – что сделавшись рыцарем и переняв французские манеры, теперь у нас все будет не по его вкусу! Если же ему вздумается привести с собой Тректона, то он может быть уверен что я не сяду за один стол с этим негодяем!
После обеда, состоявшего из соленой рыбы, Малькольм, собираясь сесть на коня, сказал Патрику:
– Если бы добрый Китсон слышал то, что я выслушал, то конечно никогда не покинул бы лагеря, где его считают полезным. Неужели и нас также мало жаждут видеть в Гленуски, Патрик?
Патрик с уверенностью и надеждой на лице приосанился на своем седле, – он знал, что равнодушие не коснется сердца Лилии.
В Дурхэме они нашли своего старого друга, отца Акфильда, бывшего Холдингхэмского приора. Год тому назад он был грубо изгнан Альбанским домом, и место его отдано, по их ходатайству, брату Дрэксу. Добрый отец мирно жил в Дурхэмском аббатстве, испросив себе позволение перебраться через границу с несколькими английскими монахами.
Глядя на Малькольма, он почти не верил своим глазам. Отец Акфильд ничего не мог сообщить им о Лилии, ибо со времени своего изгнания, не знал, что с ней сталось, но за нее он был совершенно спокоен, потому что настоятельница св.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84