Была спета еще одна короткая молитва, и богослужение кончилось.Окончили службу и священники у боковых алтарей. Постепенно были потушены все свечи, и молящиеся двинулись к выходу.Они шли через боковые двери, но большинство — через портал. Некоторым пришлось пройти мимо Констанции, но никто на нее не смотрел. Правда, не в одном мужском взгляде, случайно упавшем на ее лицо, Констанция прочитала восхищение. Раньше каждый такой взгляд непременно пронзил бы ей сердце. Но сейчас она совершенно безучастно взирала на проходящих мимо мужчин, озабоченная только одним — где же тот, кто просил ее прийти.Мишель спокойно сидел рядом с матерью, восхищенно разглядывая лики святых и позолоту, покрывавшую алтарь. Похоже, мальчику, действительно, было интересно здесь. В этом храме Констанция с сыном еще не бывала.Наконец, церковь опустела. Только несколько неприметных человеческих фигур, стоя на коленях, молились у своих мест — в больших городах церкви весь день ни на минуту не бывают совершенно пусты.Стало вдруг так тихо, что Констанция услышала снаружи три удара колокола, обозначавшие, что прошло уже три четверти часа с назначенного для встречи времени. Констанция не знала, ждать ли ей до конца или уйти. Но верная своему желанию сделать неведомому автору письма добро, она все-таки решила подождать до одиннадцати часов. В церкви царила такая глубокая тишина, что в ней гулко отдавался шум проезжавших экипажей.В эту минуту Констанция услышала возле себя шаги. К ней кто-то подошел и сказал:— Премного благодарен вам, сударыня, за то, что вы вняли дерзостной просьбе старика и пришли.И в самом деле, подошедший человек со своими белыми, как снег, волосами и сильно изборожденным морщинами лицом, выглядел очень старым. Одет он был просто, но прилично. Однако ничего примечательного в нем не было.Констанцию лишь слегка удивило, что старик с первой же минуты взял с ней такой просительный тон. Быстро оглядев его, Констанция сказала:— Возможно, я ошибаюсь.— В таком случае, простите меня… Но на всякий случай я захватил с собой небольшую… Я в милостыне не нуждаюсь и пришел сюда не ради милостыни, — ответил старик.Мишель широко раскрытыми глазами смотрел на этого, словно сошедшего со страниц Библии, старика. Констанция почувствовала некоторую неловкость от присутствия рядом сына и, погладив его по кудрявой головке, сказала:— Мальчик мой, тебе, наверное, интересно будет посмотреть на алтарь поближе. Поди прогуляйся.Мишель, еще раз серьезно посмотрев на старика, стоявшего рядом со скамьей, покинул свое место и медленно направился по проходу к алтарю.Когда Констанция осталась наедине с незнакомым стариком, она еще раз взглянула в его глубоко посаженные глаза и сказала:— Значит, вам нужно было со мной поговорить?.. Что ж, говорите. Только не лучше ли было бы это сделать в другом, более подходящем месте? Почему вы не могли прийти ко мне в дом?Незнакомец взглянул на Констанцию и произнес:— Я в вас не ошибся: вы также добры, как хороши собой, сударыня.Вместо ответа старик спросил:— Могу ли я присесть рядом с вами? Констанция отодвинулась в сторону.— Разумеется. Садитесь.Старик опустился на скамью и окинул внимательным взглядом церковь. Все было спокойно.— Своим приходом, — сказал он, — вы оказали мне немалую услугу. Да, вы, действительно, очень красивы сударыня. Я даже испытываю немалое удовольствие от встречи с вами.Констанция озадаченно взглянула на собеседника.— Вы назначили мне встречу здесь только для того чтобы сказать, как я красива или все — таки дело в другом?— Разумеется, в другом, — ответил старик. — Простите, что я отвлекся. Я впервые совершаю такой поступок и поэтому немного рассеян.— Какой поступок? Старик смутился.— Я никогда в жизни не доносил на своих хозяев. Но сейчас мне придется это сделать, потому что обстоятельства вынуждают к этому.— Какие обстоятельства? — продолжала допытываться Констанция.Старик немного помолчал.— Видите ли, сударыня… Я служу в ювелирной мастерской Бемера и Бассенжа. Я видел вас в нашей мастерской уже дважды. Но вы, наверняка, не обратили на меня внимания. Когда-то я был ювелиром, очень хорошим ювелиром. Я учил и Люсьена, и Марселя тонкостям ювелирного искусства. Лучше всего мне удавалась работа с бриллиантами. С самого детства я питаю слабость к камням. Потом я постарел. Глаза и руки стали уже не те, но я по-прежнему работаю в мастерской, выполняя кое-какие предварительные операции. Не знаю, госпожа, интересно ли вам слушать то, что я вам говорю, но вы хотели знать, кто я и почему назначил вам встречу здесь, а не пришел к вам домой.Поначалу у Констанции мелькнула мысль, что этот человек с его странной просьбой о встрече в церкви — помешанный, однако, после того, как он кое-что объяснил, ее собственные подозрения стали для нее смешными и нелепыми. Нет, судя по всему, этот старик говорит правду. Она, действительно, дважды была у Бемера и Бассенжа, и, действительно, не обращала никакого внимания на ювелиров, работавших в мастерской.На мгновение их разговор прервался, потому что я церковь вошел на костылях нищий и, стуча своей деревяшкой, направился по проходу к тому месту, где сидела Констанция и старик. Он остановился рядом с ними и протянул грязную руку.— Подайте бедному нищему на пропитание. Констанция протянула калеке милостыню, и он покинул церковь. Только после этого разговор возобновился.Старик уже пришел в себя и говорил более ровным и спокойным голосом. Констанция же слушала его со всем вниманием, на которое была способна. Изредка она бросала взгляд на алтарь, возле которого, заложив руки за спину совсем как взрослый, прохаживался Мишель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127