- Ваши стихи, - прочувствованно сказал Танский монах, - поистине замечательны! Что ни слово, будто фениксы вылетают из ваших уст, словно жемчуга изо рта рассыпаются! К ним ничего не могли бы добавить ни Цзы Ю, ни Цзы Ся. Я весьма благодарен и признателен вам за проявленное ко мне внимание, но время уже позднее, а я не знаю, где ожидают меня трое моих спутников-учеников, потому не смею дольше оставаться. Позвольте мне на этом распрощаться с вами. Я унесу с собой чувство безграничной любви к вам. Прошу вас только указать мне дорогу, уважаемые старцы!
- Ты не беспокойся! - засмеялись старцы. - Для нас встреча с тобой - самое знаменательное событие за целое тысячелетие. К тому же сейчас такая чудная погода, ночь хоть и глубокая, зато от луны светло как днем. Посидим, пока не наступит рассвет, а тогда мы проводим тебя через горы, и ты наверняка встретишься со своими уважаемыми спутниками!
В этот момент снаружи показались две девушки-служанки в темных одеждах, с фонарями из красного шелка, а за ними красавица - волшебная фея. Она вертела в руках цветок абрикоса и с легкой усмешкой вошла в помещение. Хотите ли знать, читатель, как она выглядела? Вот послушайте:
Подобны звездам ласковые очи,
Двум полумесяцам подобны бровки,
А волосы на маленькой головке
Нежнее шелка и темнее ночи.
Приспущены узорные чулочки -
Их видом невозможно не плениться:
На туфлях островерхие носочки
Изогнуты, что клюв у хищной птицы.
Разбросаны цветы и листья сливы
По платью бледно-розового цвета,
Поверх - доспехи легкие надеты
И облегают стан ее красиво.
Она стройней, бесспорно, и милее
Цзюй-цзи самой и девушек Тяньтад:
Ее лицо и без румян алее
Зари, что светит, утро возвещая.
Четверо старцев при виде волшебной феи встали и вежливо спросили ее:
- Откуда пожаловала, фея Абрикосов?
Красавица поздоровалась со старцами, пожелав им счастья и благополучия, а затем сказала:
- Я узнала, что у вас здесь дорогой гость, с которым вы вместе пируете, а потому и пришла. Осмелюсь просить вас провести меня к нему.
Гун восемнадцатый, указывая рукой на Танского монаха, сказал:
- Вот он, наш дорогой гость! И вести вас никуда не нужно!
Танский монах склонился в поклоне, не осмеливаясь произнести ни слова:
- Подать сюда чаю, живей! - крикнула красотка.
Сразу же появились еще две молодые девицы в желтых одеждах, которые несли красные лаковые подносы. На подносах были установлены шесть чашек из тонкого фарфора с диковинными плодами. На плодах лежали ложечки. Кроме того, девушки принесли с собой большой железный чайник в светлой медной оправе, из которого шел приятный аромат. Фея разлила чай, а затем, улыбнувшись и полуобнажив свои прелестные белоснежные зубки, похожие на дольки весенней луковицы, подала первую чашечку Танскому монаху. После этого она поднесла чай четырем старцам и, наконец, налила себе.
- Отчего же ты не садишься? - спросил фею Лин Кун-цзы.
Красавица только тогда села вместе с ними. Затем она встала и спросила:
- Не поделитесь ли вы, уважаемые старцы, вашими прекрасными стихами, которые, несомненно, сложены при встрече?
Фу Юнь-соу ответил:
- У всех у нас уж очень бедный, грубый язык. Зато гость наш, мудрый монах из Танского государства, - истинный поэт. Вот кому действительно можно позавидовать.
- Прошу, если только вы не поскупитесь, поделиться со мною, - сказала фея. - Мне очень хочется послушать!
Тут все четыре старца рассказали красавице, какие стихи прочел Танский монах в первый и во второй раз, а также передали ей поучения монаха о способах созерцания.
Лицо волшебницы расцвело, как прелестный цветок весною. Обратившись ко всем присутствующим, она смущенно сказала:
- Я не обладаю талантом и не вправе отнимать у вас время. Но, услышав такие прелестные стихи, не могу оставить их без ответа. Постараюсь, как смогу, сложить в честь гостя хоть один стих. Как вы отнесетесь к этому?
И, не дожидаясь ответа, она стала нараспев читать свой стих:
Когда великий царь У-ван еще на свете жил,
Мой нежный вид и стройный стан уже прославлен был.
Под сень мою Конфуций сам с друзьями приходил.
Моим румянцем врач Дун-сянь был некогда пленен,
Им в честь мою был дивный сад плодовый насажден,
Благословением небес казался людям он.
А запах сладкий мой прельстил отшельника Сунь Чу:
Так - всем достойным я мила, коль только захочу…
Но, что бываю и кисла, - о том я умолчу.
Пусть омывает хладный дождь огонь моих ланит -
Не угасает робко он, но пуще лишь горит:
Он солнцем золотым рожден и душу веселит.
Но жарких испарений яд - страдание мое:
Тускнеет яркий мой наряд, впадаю в забытье,
И переходит в вечный сон земное бытие.
Четверо старцев внимательно выслушали стихотворение и похвалили волшебную фею.
- Очень изящные стихи, в них нет ничего мирского, - говорили они. - В каждой строке чувствуется весна. Особенно хороша строка:
Пусть омывает хладный дождь огонь моих ланит -
Не угасает робко он, но пуще лишь горит!
Подумайте только!
Пусть омывает хладный дождь огонь моих ланит -
Не угасает робко он, но пуще лишь горит!
Ведь это просто замечательно!
Красавица улыбнулась и тихо ответила:
- Мне стыдно! Очень стыдно! Разве можно сравнивать мои стихи со стихами мудрого монаха, которые я только что слышала! Они поистине великолепны! О, если бы наш дорогой гость не поскупился еще на одно стихотворение, оно было бы для меня драгоценнее жемчуга и яшмы!
Но Танский монах не посмел ответить. Волшебная фея, желая понравиться, начала кокетничать с ним. Она придвигалась к нему все ближе и, наконец, прижавшись, прошептала:
- Дорогой гость мой, молчальник!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195