Пока посланцы ходили в селение, а затем возвратились с едой, проделав таким образом путь почти в сто ли, наставник со своими учениками успел уже далеко уйти, но провожающих это не остановило: они погнали своих мулов и лошадей вдогонку, всю ночь ехали горным проходом, и только на следующий день им удалось догнать монахов.
- Благочестивые отцы наши! - стали кричать они еще издали. - Искатели священных книг! Подождите нас! Не спешите! Мы вам еду принесли!
Танский монах услышал их и сказал:
- Вот уж поистине добрые, верующие люди!
Затем он велел Чжу Ба-цзе остановиться и поесть, чтобы набраться сил.
Дурень, поработавший рылом два дня, уже начал испытывать голод. Жители навезли больше семи даней еды. Чжу Ба-цзе опять, не разбираясь, что перед ним: вареный ли рис, или лапша, - все подряд заглатывал, сбивая в кучу. Наевшись досыта, он снова принялся прокладывать дорогу. Тут Танский монах с Сунь У-куном и Ша-сэном еще раз поблагодарили гостеприимных жителей и распростились с ними.
Вот уж, право:
Все провожавшие идут домой;
Им Чжу Ба-цзе дорогу пролагает;
Спокойны все: повержен дьявол злой,
И путникам никто не помешает.
Сам Сюань-цзан и прост и чист душой,
Его благие духи защищают,
Пред Сунь У-куном никнет враг любой, -
Такой он дивной силой обладает.
Отныне может всяк пройти горой,
Ход вновь открытый взоры привлекает…
Плодов гнилых завал стовековой
Его уж боле не загромождает.
Презрев мирских желаний праздный рой,
Опять друзья путь продолжают свой,
И всяк из них по-прежнему стремится
Перед престолом Будды преклониться.
Много ли осталось путникам пройти и какие еще злые духи встретились им, обо всем этом вы узнаете, читатель, из следующих глав.
ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ВОСЬМАЯ,

в которой рассказывается о том, как в Пурпурном царстве Танский монах изложил историю прежних китайских династий, а также о том, как Сунь У-кун проявил себя искусным врачевателем

Коль справедлив ты и добро творишь,
И с суетой мирскою порываешь,
То славу праведника обретаешь
И в человеческих сердцах царишь
Коль беспристрастный твой рассудок чист,
То счастье ты великое постигнешь!
На легком облаке, под ветра вой и свист,
Ты берега блаженного достигнешь,
Где бесконечна жизнь во всей ее красе,
Где праведника дружбы удостоят
Там обитающие Будды все
И в честь его чудесный пир устроят.
На яшмовый престол воссев по их веленью,
Освободясь от бренности мирской,
От суетных забот, подобных сновиденью
О мотыльке, - ты обретешь покой.
Себя очистив от земного праха,
Ты будешь жить без горя и без страха.
Вы уже знаете о том, что Танский монах и его ученики прочистили загрязненный проход через гору. Выйдя на дорогу, они отправились вперед радостные и довольные. Время шло очень быстро, и снова наступили знойные дни лета.
На гибких ветвях наливались,
Словно пламенем жарким объяты,
В ризах пурпурных гранаты.
Листья лотоса вширь раздавались,
Закруглялись, как яркие блюда
Цвета дивного изумруда,
В тополях придорожных скрывались
И там щебетали пугливо
Птенцы ласточки легкокрылой.
Пешеходы от зноя спасались
Легким веяньем опахала,
По дороге шагая устало.
Продвигаясь вперед, наши монахи вдруг увидели какой-то город, к которому они приближались. Танский монах остановил коня и спросил:
- Братья! Взгляните, что за город перед нами?
- Да ты, оказывается, неграмотный, - отвечал Сунь У-кун. - Как же тебе посчастливилось получить повеление Танского императора отправиться на Запад?
- Я с малых лет учился, чтоб стать монахом, выучил наизусть тысячи сутр и десятки тысяч песнопений. Как же ты можешь говорить, что я неграмотный! - возмутился Танский монах.
- Если ты грамотный, - продолжал Сунь У-кун, - то почему не можешь прочесть три четко написанных крупных иероглифа на флаге абрикосового цвета, который развевается над городской стеной, и спрашиваешь нас, что это за город?
- Несносная обезьяна! - рассердился Танский монах. - Чего ты чепуху болтаешь? Разве не видишь, что от ветра флаг колышется и на нем ничего нельзя разглядеть, а иероглифы и подавно.
- Почему же я их вижу? - не унимался Сунь У-кун.
Тут вмешались Чжу Ба-цзе и Ша-сэн.
- Наставник! Не слушай ты его грубостей! До города еще так далеко, что даже стен не видно. Как же можно на таком расстоянии разглядеть иероглифы на флаге?
- А я все-таки прочел! - злорадно сказал Сунь У-кун. - Разве не видите вы три иероглифа «Чжу», «Цзы» и «Го»?
- Чжуцзыго! - повторил Танский монах. - Так это значит, Пурпурное царство, расположенное на Западе. Здесь нам надо будет предъявить проходное свидетельство и получить пропуск.
- Нечего объяснять! И так понятно, - пробурчал Сунь У-кун.
Прошло немного времени, и монахи достигли городских ворот. Наставник слез с коня и вместе с учениками, пройдя через мост и через трое ворот, вошел в город. Их поразил величественный вид, открывшийся перед ними.
Вот уж, право:
Тысячеоки стены городские -
Глядят на мир во все свои бойницы;
Вкруг них вода проточная струится
И отражает камни вековые,
И горы голубые отражает,
Что город тот чудесный окружают.
Коль ты пройдешь через его ворота,
Увенчанные башнями витыми,
Расстелется пред взорами твоими
Картиною прелестной и приглядной
Весь город в пестроте своей нарядной,
Пленяя очи дивными дворцами,
Тенистыми прохладными садами,
Раздольем площадей своих базарных,
Своих мощеных улиц широтою,
Раскраской яркой пагод светозарных
И зданий величавой простотою.
До поздней ночи здесь открыты лавки,
В них продают заморские новинки;
Под разной снедью ломятся прилавки
На переполненном народом рынке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195