Типография все еще была закрыта, ставни опущены. Антуан позвонил в дверь. Прошло немало времени, пока послышался голос, который Антуан сразу узнал.
Кто там?
Боб, это я, Антуан!.. Не многовато ли предосторожностей?
Робер открыл дверь и впустил его.
Что-нибудь новенькое? — спросил Антуан, увидев серьезное лицо друга и его странное выражение.
Пошли в кухню… Там объясню.
Заинтригованный и слегка встревоженный, Антуан пошел за ним, уже не думая о том, сообщать ли ему про свое повышение. В кухне находилась мадам Дюмарбр; глаза у нее горели лихорадочным блеском, но она все же попыталась улыбнуться, увидев его.
Мадам… — пробормотал Антуан.
Ладно, Антуан, слушай… Я тебе расскажу, что узнал от мадам Дюмарбр. Но только, конечно, если ты дашь слово… я уже дал… что никому не скажешь про то, что сейчас услышишь.
Несколько озадаченный таким необычным вступлением, Антуан тем не менее дал слово.
Это очень, очень серьезно, старина… Не забывай об этом! — повторил Робер.
Мадам Дюмарбр наконец не выдержала и выложила ему все… Накануне она, как обычно, оставила Лулу в типографии, где у него были дела, а сама ушла в кухню. Сюзанна уже была в постели. Время шло: Лулу пропустил час, когда имел обыкновение ложиться. Недовольная этим, мадам Дюмарбр пошла за ним. В типографии горел свет, но литеры статьи, которой он собирался завершить очередной номер, в беспорядке валялись на полу. Ужасно встревоженная, мадам Дюмарбр стала звать сына.
Я побежала было в подвал… Совсем забыла, что это бесполезно, потому что двери там опечатаны… И чуть не закричала от страха: печати сорваны, висят на ленточках… Кто-то снял их, чтобы проникнуть в подвал, где полиция обнаружила пресс!.. А Люсьен исчез… Но самое ужасное… я теперь уверена, что он ушел не по собственной воле, не затем, чтобы проследить за кем-то, кто бродил поблизости и что-то высматривал…
Она провела бессонную ночь, перебирая в уме тысячи разных предположений и ломая голову над тем, что может сделать.
— Потом… это было уже под утро, часов в пять… я, должно быть, уснула прямо за столом… Вы же понимаете, я так и не легла спать, все надеялась, что Лулу вернется… Словом, в дверь позвонили. Я вскочила, побежала, спотыкаясь, к двери… и увидела лишь листок под дверью, его, наверно, туда подсунули… Я сразу же открыла дверь, но напрасно вглядывалась: на улице было слишком темно, я ничего не могла различить и ничего не слышала… Тогда я снова закрылась и прочла… вот это… Вот…
И она протянула Антуану листок обычной бумаги с машинописным текстом; подписи на бумаге не было.
"Вашему сыну там, где он находится, нечего бояться. С ним будут хорошо обращаться, пока вы будете помалкивать о его исчезновении. В противном случае нам придется избавиться от его обременительного присутствия. Само собой разумеется, его судьба зависит также от двух небольших вещей, на которые, мы в этом уверены, вы без большого труда согласитесь: во-первых, вы должны попросить инспектора Икс оставить дело нашего драгоценного Дюмарбра и заняться чем-нибудь другим, во-вторых, вы откажетесь от сенсационных публикаций, обещанных читателям "Мессаже". Если второй номер, несмотря на предупреждение, все же выйдет, вы никогда больше не увидите вашего дорогого Люсьена. Держи язык за зубами — будешь с пирогами! Советуем запомнить эту мудрость. Как ни прискорбно, мы вынуждены напомнить вам, что это вопрос жизни или смерти… Не забывайте об этом! Разумеется, об этих советах не должен знать, кроме вас, никто! Особенно полиция…"
Антуан невольно поежился, как от озноба. Он представил Люсьена в плену у фальшивомонетчиков… Может быть, они избили его, прежде чем увести с собой… Подняв глаза, Антуан встретил тревожный взгляд мадам Дюмарбр, устремленный на него. Он мучительно старался найти какие-нибудь ободряющие слова, что-нибудь такое, что вселило бы в душу бедной женщины искру надежды… Но в то же время угроза была слишком реальна, и он со стесненным сердцем ощущал, за какое невероятно трудное дело они взялись, пытаясь доказать невиновность Дюмарбра… В какой-то момент он ощутил полную безысходность.
Вы ведь понимаете, почему я утром ничего не посмела сказать Роберу?.. Да я и теперь считаю, что мы ничего не должны предпринимать… только надеяться, что мой муж не будет признан виновным… несмотря на видимость… И тогда Люсьена вернут…
Робер и Антуан заметили, что руки мадам Дюмарбр дрожат от волнения. Она была совершенно раздавлена горем и не видела никакого выхода из роковой дилеммы. Или она станет помогать мужу и дальше — и тогда "те" выполнят свою угрозу… или предоставит все судьбе…
Но так же нельзя! — воскликнул вдруг Робер. — Надо же что-то делать!..
Мадам Дюмарбр испуганно посмотрела на него.
Нет, нет, я прошу вас! Подумайте, чем рискует Люсьен! И о том, чем рискуете вы сами, если попытаетесь что-нибудь сделать!.. Я себе никогда этого не прощу…
Робер не настаивал; он лишь бросил на Антуана многозначительный взгляд.
Но… разрешите нам все-таки осмотреть типографию, — попросил он. — Я не думаю, что это представляет какую-то опасность.
Пожалуйста… если хотите. А я бы предпочла больше туда не ходить… Меня эта типография в ужас приводит: с нею связано столько кошмарных переживаний!..
Антуан и Робер вышли во двор.
Мы хотели новостей — вот мы их и получили! — угрюмо проворчал Робер.
Да уж…
Они еще не дошли до середины двора, как соседская собака залилась громким отчаянным лаем.
Ишь, как ее разрывает! Не мешало бы ее немного подрессировать! Я где-то читал, что полицейские собаки, например, никогда не лают…
Постой-ка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37