Судорожно сглотнув, Бойд вытянул руки и, как слепой, медленно вошел в темный амбар. Он вспомнил, где находится лестница, которая вела на чердак, и уверенно повернул в нужном направлении.
Спустя несколько секунд он наткнулся на грубо сколоченную лестницу. Бойд радостно улыбнулся в темноте и начал взбираться, надеясь, что ненадежные ступеньки выдержат его вес и на этот раз. Добравшись до верха, он осторожно ступил на деревянный настил, служивший полом чердака.
Через круглое окошко просачивался лунный свет, но его было недостаточно. К счастью Бойда, он точно помнил, где оставил часы. Осталось лишь добраться до этого места, разгрести солому, забрать часы и смыться, пока его не обнаружили.
Бойд на четвереньках прополз мимо аккуратно сложенных пучков соломы, борясь с неодолимым желанием чихнуть. Он даже остановился, зажав нос и рот ладонями и крепко зажмурившись. Затем пополз дальше и довольно усмехнулся при виде большой кипы соломы, высившейся справа от слухового окошка.
Бойд присел на корточки и сунул растопыренную ладонь в укромное местечко у стены. Но его пальцы не нащупали ничего, кроме соломенной трухи и шероховатого дерева. Сунув руку дальше, Бойд стал лихорадочно шарить по полу. Часов не было.
Забыв об осторожности, он принялся яростно разгребать солому, пыхтя и фыркая, словно разъяренный бык.
Наконец, запыхавшись, с бешено бьющимся сердцем, выпрямился, готовый заплакать.
Крик замер у него в горле, когда из темноты внезапно появилась рука и зажала ему рот. С перепугу он чуть не подавился собственным языком.
– Ты, случайно, не это ищешь? – раздался позади низкий голос.
В тусклом свете сверкнули бриллианты, украшавшие золотые карманные часы, покачивающиеся на золотой цепочке.
Бойд в ужасе замер. Сейчас он увидит или почувствует нацеленный на него револьвер.
Стоявший позади Курт обошел мужчину и остановился так, чтобы тот его видел.
– Я задал вопрос, – тихо произнес он, раскачивая часы в нескольких дюймах от носа Бойда. – И жду ответа.
Яростно закивав, Бойд с трудом сглотнул, чтобы промочить пересохшее горло, и наконец прохрипел:
– Можете оставить их себе. Я все скажу…
– Мне не нужны часы Ловлесса. Да и остальное его барахло. – Курт расстегнул нагрудный карман мужчины и опустил туда часы. – Верни их ему и передай, что я лично позабочусь о том, чтобы он не наложил свои грязные лапы ни на один акр земли миссис Кортни. – Он застегнул карман все еще коленопреклоненного Бойда. – Ты в состоянии это запомнить?
– Да, сэр, – выдохнул тот. – Я передам.
– Вставай.
Бойд с трудом поднялся на ноги.
– Что-нибудь еще?
– Да. Это частная собственность. Ты проник сюда незаконно. Еще раз поймаю тебя – пристрелю на месте, – холодно произнес Курт.
Глава 26
«Здесь покоятся солдаты-янки, отдавшие жизнь за свою страну вдали от родины».
В утренней тишине Курт смотрел на эпитафию, вырезанную на деревянном кресте. Затем скорбно склонил голову и вознес молитву за павших товарищей по оружию.
Он стоял в изножье трех могил солдат союзной армии, которых Джолли похоронил на краю владений Хелен. Все трое погибли во время морского сражения за Мобил.
Курт поднял голову. Прищурившись, он устремил взгляд на север, где находился его дом. Осенью он уедет отсюда. Домой, в Мэриленд. А эти мужчины навсегда останутся здесь. Плодородная земля Алабамы стала для них вечным приютом.
Курт взглянул на восходящее солнце. Его ждет работа. Он не уедет, пока не выполнит своих обязательств. Совесть не позволит ему вернуться домой, пока он не убедится, что Хелен не лишится своей фермы.
Курт был полон решимости сделать все, что в его силах, чтобы она сохранила свою любимую землю. Он трудился от зари до заката, шагая за парой крепких серых лошадок, тащивших тяжелый плуг, пока руки и ноги не начинали дрожать от усталости. Работал до полного изнеможения. Однако находил в себе силы трудиться дальше.
Жаркое солнце Алабамы палило его усталую шею. Пропитанная потом одежда липла к телу. Он постоянно испытывал жажду. Такую сильную, что казалось, будто его глотка «забита хлопком», как сказал бы Джолли.
Но все это не имело значения.
Главное – это как можно скорее завершить сев. Позаботиться о том, чтобы Хелен Кортни собрала осенью обильный урожай. Урожай, который позволил бы ей выручить достаточно денег, чтобы заплатить непомерные налоги на землю, расплатиться с ним и обеспечить себе достойную жизнь. Чтобы она не жила в постоянном страхе, что Найлз Ловлесс отберет у нее ферму.
Самоотверженность, с которой он отдавался работе, не прошла незамеченной для Хелен. С растущим восхищением она наблюдала, как Курт безропотно трудится весь жаркий день в поле и только в сумерках возвращается на ферму, потный, усталый и грязный.
Из кухонного окна Хелен могла видеть, как он утоляет жажду, опустошая несколько ковшей подряд, устало прислонившись к колодцу. Пропотевшая насквозь рабочая рубаха липла к спине, плечам и груди. Лицо покрывал слой бурой пыли. По щекам и шее, видневшейся в распахнутом вороте, стекали капельки пота. Черные как смоль волосы были влажными.
Теплым июньским вечером Хелен, по обыкновению, стояла у кухонного окна, когда Курт стянул с себя грязную рабочую рубаху и повесил на стенку колодца. Набрав полное ведро воды, он отошел от колодца и опрокинул его на голову, наслаждаясь холодными струйками, стекавшими по разгоряченному лицу и голой груди. Хелен невольно улыбнулась. Женщина ни за что не вылила бы воду себе на голову, подумала она. На такое способен только мужчина.
Ее улыбка стала шире, когда он вытер лицо ладонями, откинул назад мокрые волосы и встряхнулся, как большая собака.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85