— Кого любила? — спросил Кола, засовывая в дырку под глазом указательный палец.
— Кого-кого! Бала! — уточнил Ягердышка.
— Опять рассорить нас хочет! — констатировал Кола, засунув в голову еще один палец, на сей раз на место выбитого глаза. — Так я уже простил брата! Я ж съел его!
— А теперь я Уклю таки-таки! — зачем-то сообщил Ягердышка, поглаживая свою макушку.
От такого сообщения завелись оба брата и заработали кулаками что было мочи.
— Ой, — приговаривал Ягердышка, когда доставали особенно чувствительно.
— Ой!..
А потом он стал молиться Господу Иисусу Христу и жаловаться на то, какая несправедливость над ним происходит. Он в Америку едет, а его посреди пути убивают духи!..
Господи, спаси!!!
И тотчас все стихло.
Ягердышка открыл глаза и никого в иглу не увидел. Лишь похрапывал в ногах Аляска.
— Спасибо тебе, Господи! — поблагодарил чукча и улегся, подложив под щеку ладошку. — Спасибо!.. — И заснул, уверенный во всесилии Добра.
Утром, снарядив нарты и с трудом волоча ноги, он отправился в путь.
Ягердышка рассчитывал к середине дня добраться до пролива Иван Иваныча, а к вечеру… На следующей фантазии дух захватывало!
— Теп-теп-теп! — поторапливал чукча собак. — Теп!..
К концу дня он наконец увидел море и почти заплакал, учуяв приближение путешествия.
— Заночую на берегу, а завтра переплыву в Америку! — решил Ягердышка, но, вспомнив братьев-эскимосов, струхнул новых побоев и решил уже сегодня плыть. Отвязал от нарт каяк, сунул в него рюкзачок, медвежонка, шестерых собак и сам, оттолкнувшись от берега ногой, уселся. Нартами пришлось пожертвовать, но что были нарты в сравнении с перспективами, ожидающими его на том берегу.
Он неторопливо греб веслом, стараясь успокаивать собак, которые повизгивали на волнах, грозя опрокинуть легкую лодочку. Ягердышка греб, и по мере отдаления от родного берега что-то тоскливое забиралось в его душу, а что — он понять не мог… Может быть, оттого ему было грустно, что все избитое тело болело, оттого, что по макушке попало?..
Над проливом сгущались свинцовые сумерки, а соседского берега видно не было.
— Там огни светятся! — предупреждал Бердан. — Много огней, как в Москве!
— А я не был в Москве…
— Я тоже, — признавался старик. — Но их столько, что не пропустишь!..
Кто-то большой проплыл недалеко от каяка, подняв волну, которая стукнулась о лодочку и качнула ее опасно. Собаки залаяли, и Ягердышке пришлось шлепнуть коренника по хребтине, чтобы тот угомонился. Лишь только собаки притихли, как водяной зверь проплыл совсем рядом, и каяк зачерпнул левым бортом ведро воды. Собаки подняли такой лай на черную воду, что Ягердышке никак невозможно было их унять. Он и кричал на них, и бил, толку было мало! Чуяли друзья человека в водной среде опасность, и все тут. И не зря чуяли!
Через минуту чей-то хвост ударил по дну лодочки, так что она взлетела со всеми своими мореплавателями в воздух, а падая, уже перевернулась дном к небу. В ледяной воде собаки замолчали, только перебирали лапами и сверкали полными от ужаса глазами. Медвежонок Аляска барахтался здесь же, но, в отличие от человека и собак, испытывал лишь радость родной стихии. Он то и дело подплывал к Ягердышке и норовил лизнуть чукчу в нос…
— Вот и смерть пришла, — определился чукча. — В самый неприятный момент пришла!
Он испугался и заколотил по воде руками.
Испуг его был родом из религии. Что такое небытие, Ягердышка не понимал, а страшился лишь ада и старого разговора о том, что живет с чужой женой, а за это полагалось в ад! А в аду кипящая смола, вот и получится, что не старик Бердан станет в ней вариться, а именно он — Ягердышка…
Ледяная вода туманила разум, собаки потопли одна за другой, и если бы не Аляска, вдруг укусивший чукчу за нос, он бы тоже стал якорем и пошел бы ко дну…
Последнее, что услышал северный человек, — шум моторов. Далее его глаза залило светом, он подумал, что Америка сама приплыла к нему, и потерял сознание…
Пограничники на американском боте кричали по-английски: «Человек за бортом!», затем слаженно бросали спасательные круги и бросались в воду сами. Таким образом, Ягердышка был спасен Америкой, раздет ею донага, натерт спиртом и завернут в верблюжьи одеяла…
Заворачиваемый, он пришел в сознание и увидел над собой улыбающиеся лица.
«Какие белые зубы у них, — подумал Ягердышка с восхищением. — Ангелы, что ли?»
— Америкен! — говорили люди. — Ми есть америкен!
«Американцы!» — понял чукча и тоже заулыбался.
— How are you? — спрашивали, а он все улыбался! — Are you good?
Как человек вежливый, Ягердышка ответил:
— Spearmint!
Американцы почему-то невообразимо обрадовались чукчиному приветствию, заулыбались еще ослепительней, кто-то захохотал, а через секунду-другую к Ягердышке потянулись руки с жевательными резинками.
«Америка», — благостно подумал путешественник и аккуратно собрал все подношения.
— Спасибо, — кивал он всем по очереди. — Спасибо.
Внезапно вспомнил о мишке и взволновался.
— Мишка мой где? — вопрошал.
— Who is «mishka»? — не понимали американцы.
— Аляска его зовут!
— Альяска?..
Ягердышкино терпение не выдержало, он встал на колени и зарычал по-медвежьи!
— О-о, bear! — догадался кто-то и знаками принялся успокаивать Ягердышку, мол, спасли и медведя твоего, просто сейчас он в другом месте, волноваться не стоит, лучше пока поесть, — и сунули чукче миску с огромным куском мяса и бобами.
— Spearmint! — почему-то сказал Ягердышка и принялся с жадностью поглощать мясо.
Ему добавили еще бобов, но в то же время разводили руками и говорили: «No spearmint more!»
Неожиданно Ягердышка отвалился от тарелки, обвел всех мутным взглядом, растянул губы в улыбке и тотчас заснул…
Очнулся чукча в каком-то огромном помещении, в котором находились различные люди, а на окна были навешены решетки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85