— Или Грановский его еще не трогал?»
Полковник толкнул задержанного в бок, направляя к стулу.
— Поприветствуй товарища генерала, зверь!
Арококо еще шире залыбился на начальство, облизав почти черные губы.
Иван Семенович вздрогнул и прибавил света.
— Покажите язык! — распорядился генерал.
— А что такое? — удивился Грановский.
— Я не вам. Язык!
Парниша никак не реагировал на требование, продолжая выказывать хорошее расположение духа.
— Может, не понимает? — предположил генерал.
— Поможем! — хмыкнул Грановский, подошел к задержанному сбоку и пальцами правой руки надавил зверю на щеки, чтобы тот пасть открыл. Пальцы полковника побелели от напряжения, но результата не было, рот не открывался, лишь уголки губ дыбились.
Здесь Грановский проявил тактику. Пальцами левой руки он пребольно щелкнул клиента по носу, а затем схватил горбатый в тиски фаланг, перекрыв доступ кислорода.
Так продолжалось пару минут, затем задержанный неожиданно клацнул челюстями, и изумленный генерал стал свидетелем, как у живого человека откусывают полпальца. В изумлении пребывал и Грановский, глядя, как зверь жует его плоть, а потом с видимым удовольствием проглатывает вместе с ногтем.
— А-а-а, — тихонечко провыл полковник, зажав хлещущий кровью обрубок.
Тем временем задержанный поднялся со стула, склонился в сторону Ивана Семеновича и предъявил ему язык, чрезвычайно длинный и омерзительного цвета. Генералу показалось, что язык этот когда-то был рассечен надвое, а впоследствии грубо сшит.
— Я убью его! — тихо проговорил Грановский, доставая из хромового сапога длинный нож.
— Отставить! — крикнул Бойко.
— У него палец мой в животе! Зарежу, как барана!
— Назад!!! — заорал Иван Семенович, вытаскивая пистолет. — Прожевал он ваш палец, так что не пришить уже! Следуйте в медсанчасть! Слышите!!!
Смертельно бледный Грановский, с ножом в здоровой руке, стоял, пошатываясь, с выпученными глазами, а из того места, где еще две минуты назад был большой палец, вытекала на тюремный пол кровь российского офицера.
— Да-да! Я, пожалуй, пойду?..
— Идите!..
Генерал нажал на звонок, дверь открылась, и в ее черный проем на руки двух прапоров-близнецов вывалился раненый полковник…
Иван Семенович сидел молча минут пять, созерцая язык задержанного. Ему было интересно, насколько у того хватит сил на демонстрацию.
Язык, лишившийся прикрытия слизистой, принял зелено-фиолетовую цветовую гамму, но сил в нем, по наблюдению Бойко, было предостаточно, так что он все же приказал:
— Уберите язык!
Задержанный медленно втянул язык и уселся на стуле, положив ногу на ногу, вполоборота, держа голову прямо, а лицо ухмыляющимся.
— У вас уже срок! — предупредил Иван Семенович. — За членовредительство.
Мачичен и бровью не повел, лишь глазками засверкал.
— Имя?
И тут генерал услышал голос задержанного.
— Арококо-о! — прошипел тот, снабдив ответ горловым клокотанием и бульканьем во чреве.
— Отчество?
Арококо на этот вопрос загыкал, прикрывая рот волосатой ручищей с желтыми и кривыми ногтями на коротких пальцах.
— И что здесь смешного?
— Вы спрашиваете, как папу моего зовут?
Он загоготал после своего вопроса, и в комнате, и без того душной, запахло гадостью.
Иван Семенович сохранял спокойствие, а потому вполголоса подтвердил:
— Именно.
— Моего папу звали Арококо.
— Ага. — Бойко вдруг понял, что мачичен очень чисто говорит по-русски, без намека на кавказский акцент. — Арококо Арококович? — не запутался.
— Как пожелаете…
— Фамилия?
— Нет фамилии у меня, — безмятежно просипел задержанный.
Иван Семенович видел сотни подследственных, которые скрывали свои фамилии, но рано или поздно сдавались государственной машине, признаваясь в своей причастности к роду Ивановых, Петровых, Арутюновых… В этом же случае генерал почему-то понял, что никогда не узнает фамилии Арококо.
— К какой национальности принадлежите?
— Ни к какой, — и почесал в паху.
Иван Семенович подумал, что Грановский так и не принес обещанного чая, но простил это подчиненному, пострадавшему на боевом посту.
Бойко не торопился с вопросами, тем более что не получал на них нужных ответов. Он оглянулся на окно и обнаружил небо все в том же состоянии — свинцово-набрякшим.
Затем генерал выудил из-под протокола книжицу Палладия Роговского и показал ее задержанному.
— Узнаете?
— Папина, — согласился Арококо.
— А где папа?
— Папа умер.
— Когда и где?
— В Риме. Точную дату не помню… Но в тот же год, что и папа римский, тоже имя запамятовал… То ли Каллист Второй, то ли еще какой…
— А пометки в книжечке вы делали?
— На полях?
Бойко кивнул.
— Папа… Мы тогда в Риме жили…
Иван Семенович прочитал на титуле книжки: «Описание Рима» — и поинтересовался:
— Говорите по-итальянски?
— Si, senior. А вы?
— Я нет, — признался генерал. — А зачем эта книжица вашему папе нужна была?
— Мы не все время в Риме жили. До этого в России. Потом только в Рим перебрались. Вот нам путеводитель по городу и понадобился.
— Так это путеводитель? — уточнил и удивился Иван Семенович.
— В своем роде, — просипел Арококо.
— Курите, что ли, много?
— Говорю много. Голосок и сел, а другой, не выковал .. — И опять засмеялся утробою. — Никотин не потреблял, впрочем, как и папа.
— А книжка-то, путеводитель… Лет триста ему…
— Наверное.
— А посовременнее чего-нибудь не нашлось?
— Может, и были, хотя в России вряд ли.
Бойко задумался на пять минут, а потом сказал, что на первый раз достаточно.
— Продолжим завтра.
— Не нравится мне у вас!
— В ваших же интересах быть правдивым, быстрее выйдете!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85