Должен ли сообщать страшные подробности того, как нож перерезал нежную кожу, хрупкие детские кости и, наконец, отделил голову от тела?
Последний акт этой трагедии прошел быстро. К счастью, из обезглавленного тела не вылилось ни капли крови. В кармане плаща я обнаружил головку чеснока, которую осторожно поместил в рот отрезанной головы.
Когда я покинул просторный зал, уставленный гробами, и снова прошел по длинному темному коридору, то оказался не на кладбище, а возле теплого очага. Я вновь был в доме Арминия. За окнами царила ночь. Я оглядел свои руки и, к счастью, не заметил никакого сверхъестественного свечения. На мне снова была домотканая нижняя рубашка.
Арминий, скрестив ноги, сидел возле очага. Волк устроился рядом и положил голову ему на колени. Обыкновенные человек и зверь; вполне обыкновенные, если не считать слабого золотистого сияния, окружавшего обоих. Я радовался возвращению в собственное тело, чего не мог сказать о разуме. С ним творилось что-то странное. Подобно жилищу Арминия, он то сужался до размеров небольшой комнаты, то расширялся, превращаясь в зал гигантского собора. Я тоже уселся возле огня, пытаясь остановить поток несвязных мыслей и проанализировать приобретенный опыт.
Арминий поднял голову. Я боялся, что он начнет подтрунивать надо мной, но в его глазах не было ничего, кроме печали и сострадания.
– А ты – решительный человек, Абрахам, – проговорил он. – Если ты будешь усердно учиться, то сумеешь еще больше развить силу воли. Со временем ты перестанешь нуждаться в моей помощи.
– Эти... события, – с трудом выдавил я. – Они были... настоящими?
– Ты же не вампир, друг мой. Но чтобы расправляться с вампирами, ты должен знать их мысли и чувства.
– Так значит, я не убивал ту женщину?
– Нельзя убить человека, которого не существует.
Я облегченно вздохнул.
– А девочка?
– Девочка была настоящей жертвой вампира. Ты очень ей помог. Теперь ее душа свободна, и она обрела покой. Как ты знаешь, твоему отцу, Владу и Жужанне приходилось и приходится искать себе подручных, которые проделывают с их жертвами то, чем ты недавно занимался в склепе. Но таких людей не всегда удается найти, и потому вампиры, как чума, наводнили всю Европу.
Его слова насторожили и встревожили меня.
– И что же делать?
Раньше чем вопрос сорвался с моих губ, меня вновь вынесло из жилища Арминия. Я стоял в тесном переулке, между двух высоких кирпичных зданий. Желтоватое пятно света от ближайшего фонаря разливалось возле носков моих сапог. Выщербленные плиты тротуара были слегка припорошены снегом.
В ночном небе сияла луна, блестели звезды. Холод сразу пробрал меня до костей. Каждый мой вдох сопровождался облачком пара. У меня кружилась голова, скорее всего, от неожиданного перемещения и от зловония гниющих отбросов, вываленных где-то неподалеку. Я прислонился к холодной стене и попытался понять, где нахожусь.
Я попал в большой город. Судя по положению луны, час был достаточно поздний, но жизнь в городе не замерла. Переулок вел к широкой улице, откуда доносился цокот лошадиных копыт и скрип колес проезжающих экипажей. Однако сам переулок был достаточно темным и пустынным.
Постепенно глаза привыкли к сумраку. Я понял, что нахожусь не в переулке, а в тупике, второй конец которого упирался в массивную кирпичную стену. Судя по доносившемуся до меня хрипловатому голосу и пьяному хихиканью, я был здесь не один, компанию мне составляла, сама того не подозревая, дешевая уличная проститутка. Я почти инстинктивно притушил ауру. Не мог же Арминий перенести меня сюда просто так, без какой-то цели. Я стал ждать, что будет дальше.
Лунного света вполне хватало, чтобы разглядеть жрицу любви: пышнотелую, с круглым невыразительным лицом и замысловатой, но все равно безвкусной прической. Волосы, ярко выкрашенные хной, были почти под цвет ее платья, сильно затянутого в талии и безобразно декольтированного, отчего ее полные груди почти вываливались наружу. Равнодушная к холоду, женщина стояла у стены. Руки в красных перчатках замерли на бедрах, кокетливо придерживая полы платья и намекая на то, что скрыто под ним.
– Ну так начинай, если собрался, – сказала она по-немецки, шевеля густо накрашенными губами и закатывая грубо подведенные глаза.
Вопрос был обращен к мужчине, разглядеть которого мне мешала тень, падавшая от стены. Женщина была явно не сильна в искусстве обольщения: ни ее слова, ни кокетливые наклоны головы не действовали на потенциального клиента. Тогда она решила взять его штурмом, медленно подняв подол платья. Под платьем оказалась короткая нижняя юбка. Женщина задрала и ее, показав толстые ноги в черных чулках, крутые белые ляжки и рыжеватый треугольник волос на лобке.
– Начинай, – потребовала она, снедаемая нетерпением.
В голосе чувствовалась плохо скрываемая досада: она боялась упустить клиента.
– Ты идешь?
Мужчина шагнул вперед и оказался в полосе света. Я видел лишь его плотную спину и седые волосы. Он был достаточно хорошо одет. Мужчина быстро расстегнул брюки, затем обхватил женщину и бесцеремонно вошел в нее (я это понял по ее возгласу, сменившемуся вздохом удовольствия). Он прижал шлюху к стене. Женщина приподняла разведенные ноги и обвила ими его толстую талию.
От удивления и возбуждения у меня вспыхнули щеки. Но зачем Арминий сделал меня свидетелем столь грубого уличного совокупления? Ответа на этот вопрос я пока не знал, однако почувствовал, что нужно позаботиться о собственной защите. Я окружил себя фиолетово-голубым свечением, постаравшись как можно надежнее защитить сердце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94