Очень музыкально, подумал Билл. Она недоверчиво уставилась на него.— Вы знаете Алджи?— Вместе учились в школе. Он сейчас у меня живет.— Господи! Вы не тот Билл, о котором он рассказывал?— Тот.— Ну, ну! Легендарная фигура. Можно я буду называть вас Билл?— Буду очень рад. Э… можно называть вас Джейн?— Иначе я обижусь, как сказала бы Келли.— Келли?— Дядина гостья. Американка. Очень славная. Кстати, Алджи отдал вам пять фунтов?— Да. Я не хотел брать, но он настоял.— Он с вами?— Нет, я оставил его дома. Удивительно, что вы оказались его сестрой.— Да, вообще все очень удивительно.Наступила тишина. Оба размышляли, как это удивительно. Молчание нарушила Джейн.— Он так и не побрился? Сказал, что хочет отпускать бороду.— Неужели? Мне казалось, даже Алджи…— Не знаю. Он может. Спасибо, — сказала Джейн, забирая полфунта «Флотского». Мистер Джеллико, на которого она произвела очень сильное впечатление, благоговейно уложил табак в пакет. — А теперь шоколад для мистера Стикни. Это американский миллионер, который гостит в Эшби-холле. Племянник Келли. Ест шоколадки, чтобы не курить.Купив шоколад, они вышли на улицу.— Ну, — сказала Джейн и так явственно собралась сказать «До свидания», что Билл поторопился вмешаться. Разговор окончательно укрепил его во мнении, что даже одна минута без Джейн потеряна безвозвратно.— Вы домой? — спросил он.— Мне пора возвращаться. Мистер Стикни, наверное, считает минуты. Знаете, эти шоколаднозависимые…— Можно с вами пройтись?— А разве у вас нет тысячи важных дел?— В Эшби Параден?— Понимаю. Да, конечно. Кстати, я хотела серьезно с вами поговорить. Насчет Алджи. Он сказал, вы получили наследство. Это правда?— Истинная правда.— Тогда ради Бога не давайте ему в долг на великие замыслы. Он не пробовал у вас просить?— Как-то завел разговор, о том чтобы создать бюро «Советы Влюбленным».— Надеюсь, вы были тверды.— Как камень.— Он так убедительно говорит. Как-то угломал дядю вложить деньги в постановку его пьесы.— Я не знал, что Алджи написал пьесу.— Она так и не дошла до Лондона. Умерла где-то в Саутси или вроде того, вместе с несколькими сотнями фунтов, которые вложил в нее дядя Генри. Теперь он содрогается при имени Алджи и не пускает его на порог.— Алджи мне не рассказывал.— Ну, он ведь рассчитывал взять у вас в долг, так зачем ему было рассказывать. Я люблю его, как брата, тем более что он мне и есть брат, но…— Я понимаю, что значит это «но».— Если он попытается залезть в ваши миллионы, не позволяйте, как бы красиво он ни говорил. Будьте непреклонны.— Буду.— Как вы намерены распорядиться своим богатством?— Я уже рассказывал Алджи. Поселюсь где-нибудь в деревне.— И чем будете зарабатывать? Заведете кур, будете торговать яйцами?— Пером.— Да? Мне казалось, это скорее побочный продукт, — с сомнением произнесла Джейн. — Впрочем, вам, конечно, виднее.Билл понял, что ввел ее в заблуждение.— Я сказал «зарабатывать пером» в смысле «писать», — пояснил он.— А, писать. Как хорошо, что вы объяснили, а то я уже испугалась. И что же вы будете писать?— Что в голову придет. Я не привередлив.— Вы уже что-нибудь написали?— Несколько статей и книгу.— Роман?— Триллер.— Здорово. Обожаю триллеры. Читаю все, которые удается раздобыть. Как называется?— «Кровавый Бредли».— Что?!— Бредли в одно слово, — сказал Билл, дивясь, как многие писатели до него, почему название книги, произнесенное вслух, звучит так глупо и неправильно. — Так зовут главного злодея.— Можете не рассказывать. Он заморозил все красные кровяные шарики в моих жилах.Билл изумился.— Не может быть, чтобы вы прочли!— За один присест. Стыдно сказать, но я ее не покупала. Я работаю в газете, и наш книжный обозреватель дал мне экземпляр, который ему прислали на рецензию. Я была в полном восторге. И дядя тоже. Нам особенно понравилась ваша строгость.— Строгость?— Или сдержанность, если так вам больше по душе. Никаких вторых трупов.— Я думал выложить второй труп, а потом решил, что обману читателя и не выложу.— И правильно сделали. Ненавижу вторые трупы. Еще напишете?— Целую кучу, ведь теперь у меня будет много времени.— А раньше не было?— Я работал в Сити и мог писать только по ночам. Очень трудно писать по ночам после целого дня в конторе.— Воображаю.Некоторые время они шли в молчании — в спокойном, дружественном молчании. Билл не мог поверить, что встретил, вероятно, единственную девушку в мире, которая выглядит, как ангел во плоти, и в то же время — приятная собеседница. До сих пор ему казалось законом природы, что фотогеничные особы противоположного пола не способны связать двух слов, а те, с которыми можно обмениваться мыслями — толстые и в очках.— Эта ваша книга, — задумчиво произнесла Джейн. Она явно размышляла. — Насколько я помню, на ней стояло женское имя. Анжела Какая-то.— Адела Бристоу.— Почему?— Мне неудобно подписываться своим именем.— Почему? Какое у вас имя?— Томас Харди.— Да?— Могла возникнуть путаница.— Теперь понимаю. А почему Алджи зовет вас Билл?— Все меня так зовут, не знаю, почему. Это еще со школы.— Все равно не понимаю про Аделу Бристоу. Если «Томас Харди» кто-то уже использовал, то почему не Джордж Харди, не Герберт Харди или не Алджернон Харди?— О, здесь был тонкий расчет. Я представил себе, как покупатель с легким дефектом речи приходит в книжный магазин и говорит: «Дайте мне Агату Кристи». Продавец, немного тугой на ухо, снимает с полки Аделу Бристоу, заворачивает в бумагу, покупатель берет сверток и обнаруживает ошибку только дома, когда уже поздно. Если это будет повторяться достаточно часто, гонорары заметно вырастут. Однако мои так и остались скромными, и, кажется, я знаю, почему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46