Я в этом городе чего-то стою. Да половину политических шишек Нью-Йорка я на их место подсадил!» Вот что он сказал.— Его салонная болтовня, — сказал Псмит, — видимо, чарует остроумием и отточенностью выражений. И что произошло но потом? Был ли он возвращен друзьям и родным?— Конечно. А вы как думали? Ну, Джек Репетто не Монах Истмен, но он свой у Паука, а Паук свой у людей за кулисами. Джека отпустят.— Мнится мне, товарищ Виндзор, — задумчиво заметил Псмит, — что мое пребывание в этом городе разорит меня на шляпах.Пророчество Билли сбылось полностью. Полицейские сдержали слово. В урочный час они забрали импульсивного мистера Репетто, и он предстал перед судьей. И тогда последовала прекрасная сцена братской любви и испытанной дружбы. Один задругам, смущенно ухмыляясь, но показания давая с непоколебимой твердостью и истовостью, одиннадцать жирно напомаженных юношей с рыскающими глазками занимали место свидетеля и показывали под присягой, что в указанное время милый старина Джек веселился в их компании самым безобидным и законопослушным образом далеко-далеко от улицы, где произошло это прискорбное происшествие. Судья освободил арестованного, и арестованный, столкнувшись на улице с Билли и Псмитом, торжествующе усмехнулся по их адресу.Билли встал перед ним.— Пусть ты выпутался, — сказал он яростно, — но либо иди дальше и не пялься на меня, либо полетишь вверх тормашками через Зингер-билдинг. Катись отсюда!Мистер Репетто укатился.Таким образом, победа обернулась поражением, и подбородок Билли стал еще квадратнее, а глаза еще более запылали боевым огнем. И кстати: в квадратном подбородке и боевом глазном огне наметилась большая потребность, ибо начался период партизанской войны, какой ни одной нью-йоркской газете еще не приходилось выдерживать.Первые сведения о ней редакция получила от Уилера, тощего администратора «Уютных минуток». Уилер был человеком, для которого в рабочие часы не существовало ничего, кроме его работы, а его работой было распространение газеты. О ее содержании он понятия не имел. Он пришел в «Уютные минутки» в момент их рождения, но не прочел ни единой строчки ни единого номера. Обращался с ними, как с мылом. Ученые рассуждения мистера Уилберфлосса, брызжущие весельем шутки мистера Б. Хендерсона Эшера, трепетные излияния Луэллы Гранвилл Уотермен — это лежало вне его горизонта. Он был распространителем, и он распространял.Через два-три дня после возвращения мистера Репетто в лоно ист-сайдского общества мистер Уилер явился в редакционный кабинет с информацией и в чаянии информации.Сначала он решил удовлетворить собственную жажду.— Что, собственно, происходит? — спросил он, а затем начал излагать свою информацию. — У кого-то на газету зуб, это точно, — сказал он. — Не понимаю. Я, конечно, сам ее не читал, но не могу взять в толк, почему кто-то мог взъесться на газету, которая называется «Уютные минутки». Только последние дни так и кажется, что выходит она в поселке золотоискателей и ребята ее невзлюбили.— Да что случилось? — спросил Билли, сверкая глазами.— Ровнехонько ничего, только стоит нашим доставщикам нос наружу показать, как их избивает хулиганье. Пат Харриган угодил в больницу. Я сейчас от него. Пат сам подраться не промах. Всегда скорее выберет драку, чем футбол. Но такого даже с него хватит. Знаете, что было? Так вот, слушайте все как есть. Пат выезжает со своей тележкой. И в проулке его останавливает кучка хулиганов. Он лезет в драку, тогда шестеро берутся за него, а остальные утаскивают все до последнего номера из тележки. Приходит полицейский, от Пата на земле одни клочья валяются, а вокруг никого, только итальяшка резинку жует. Полицейский спрашивает итальяшку как и что, а итальяшка отвечает, что только сейчас из-за угла вышел и ничего не видел.Мистер Уилер откинулся на спинку стула, и Билли, чья шевелюра взлохматилась больше обычного, а глаза горели зловещим огнем, объяснил положение дел. Мистер Уилер выслушал его с полной невозмутимостью, а когда рассказ подошел к концу, выразил мнение, что они ребята храбрые.— Ну, решать вам, — сказал он. — Свое дело вы знаете. Да только надо бы это хулиганье осадить. Если и других доставщиков отделают, как Пата, будет забастовка. Они ж не все ирландцы, как Пат, а все больше итальяшки и вроде того и драться на стороне не любят — им хватает собственных жен лупить и ребятишек с тротуара спихивать. Я-то сделаю, что смогу, чтоб газета доставлялась, тем более что никогда ее так не брали, — но это уж ваше дело. Всего вам хорошего.Он вышел, и Псмит посмотрел на Билли.— Как указал товарищ Уилер, — заметил он, — это наше дело. Так что вы предлагаете? Подобного хода наших противников я не предусмотрел, полагая, что их будут занимать только наши персоны. Если же они задумали усеивать улицы нашими доставщиками, положение у нас кислое.Билли не ответил. Он грыз мундштук погасшей трубки. Псмит продолжал:— Естественно, это означает, что нам следует взбодриться. Если кампания затянется, они нас скрутят в бараний рог. Долгого напряжения мы не выдержим. «Уютные минутки» намордника не потерпят, но их можно придушить. Нам необходимо узнать имя человека, который прячется за этими трущобами, как можно скорее и предать его гласности. А тогда, если нас ждет гибель, падем, выкрикивая это имя.Билли признал здравость плана, но пожелал узнать, как его можно осуществить.— Товарищ Виндзор, — сказал Псмит, — я раздумывал над этой проблемой, и мнится мне, мы пошли не тем путем, а вернее, никаким путем не пошли и лишь тянем время. Нам нужно выходить, рыскать, пока мы чего-нибудь не учуем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54