— Каким образом?— Вступая в сговор с подрядчиками. Закрывал глаза и протягивал лапу, когда они возводили дома, которые опрокидывал легкий ветерок, с комнатами без вентиляции, вроде этого чулана на улице Приятной.— Почему же он оставил такой пост? — осведомился Псмит. — По-моему, трудно себе вообразить что-нибудь столь же необременительное и доходное. Конечно, не синекура для человека с совестью на взводе, но, насколько я понял, товарищ Уоринг в эту категорию не входит. Так что же его укусило?— Укусил его подрядчик, который построил мюзик-холл из материалов не прочней безе. Во время третьего представления мюзик-холл рухнул, и половина зрителей погибла.— И тогда?— Газеты подняли вой, подрядчику пришлось отвечать, и он выдал Уоринга, так что с ним на время было покончено.— Но, казалось бы, такой превосходный результат должен сохранять свое действие, — задумчиво произнес Псмит. — Вы хотите сказать, что он всплыл после этого?— Из комиссии, конечно, ему пришлось уйти и даже на время уехать из города, но жизнь тут течет так стремительно, что подобные истории скоро забываются. Он столько загреб на комиссии, что мог себе позволить затаиться на год-другой.— И давно это произошло?— Пять лет назад. Здесь никто не помнит того, что случилось так давно… если не напомнить.Псмит закурил новую сигарету.— Так мы напомним, — сказал он. Билли кивнул.— Правда, — сказал он, — пара газет, которые против его кандидатуры, попробовали сделать это, но ничего не вышло. Другие газеты объявили, что позор — травить человека, жалеющего о прошлом, старающегося теперь творить добро, ну, они и бросили. Все же считали, что Уоринг сейчас действует честно и открыто. Последнее время он раскричался о филантропии и тому подобном. Сам-то он ничего не сделал, даже не угостил ужином десяток газетчиков, но речи произносил, а слова запоминаются, если все время долбить в одно место.Псмит кивком подтвердил свое согласие с этой максимой.— Ну и понятно, что разговоры об этих трущобах ему ни к чему. Как только они всплывут, его шансы на выборах упадут до нуля.— А почему ему так хочется стать олдерменом? — спросил Псмит.— Олдермену есть на чем погреть руки, — объяснил Билли.— Так-так. Теперь понятно, почему несчастный джентльмен принимает столь энергичные меры. Каков наш следующий ход, товарищ Виндзор?Билли посмотрел на него с недоумением.— Опубликуем его фамилию, естественно.— Но прежде? Как мы обеспечим охрану нашего доказательства? Этот листок бумаги знаменует нашу победу или поражение, потому что на нем стоит фамилия негодяя, написанная почерком его собственного сборщика, а это конкретное доказательство.— Совершенно верно, — ответил Билли, поглаживая нагрудный карман. — И его у меня не отберет никто!Псмит опустил руку в карман брюк.— Товарищ Виндзор, — сказал он, выуживая листок бумаги, — так как нам быть?Он откинулся на спинку стула, благодушно взирая на Билли сквозь монокль. А у того глаза вылезли на лоб. Он переводил взгляд с Псмита на листок и с листка на Псмита.— Что… как… — бормотал он, — это же?… Псмит кивнул.— Но как он к вам попал?Псмит стряхнул колбаску пепла с сигареты.— Товарищ Виндзор, — сказал он, — я не хочу язвить, пенять или читать нотации. Заметив мимоходом, что вы чуть было не посадили нас в большую лужу, сразу перейду к более приятным моментам. Вы не обратили внимания, что, когда мы направлялись сюда, за нами была слежка?— Слежка?— Ее осуществлял субъект в шляпе трубой, как выразился бы товарищ Малоней. Я засек его на ранней стадии где-то у Двадцать девятой улицы. Когда мы на углу Тридцать третьей улицы свернули на Шестую авеню, свернул ли он? Да, свернул. А когда мы вышли на Сорок вторую улицу, и он оказался там. Поверьте мне, товарищ Виндзор, в сравнении с этим трубошляпным типчиком репьи и пиявки — жалкие дилетанты.— Ну и?— Помните, у входа сюда вас толкнули?— Да, там была большая толчея.— Была, но не такая уж большая. При желании у субъекта было достаточно простора, чтобы обойти вас стороной. А он врезался в вас. Я ожидал подобного маневра, а потому сумел убедительно ухватить его запястье и повернуть. Листок был у него в кулаке.Билли побледнел.— О черт, — прошептал он.— Вполне исчерпывающий комментарий, — сказал Псмит.Билли схватил листок со стола и протянул Псмиту.— Берите! — лихорадочно пробормотал он. — Пусть он будет у вас. В жизни бы не поверил, что я такой идиот. Мне и зубочистку доверить нельзя. Мог бы сообразить. Обалдел от гордости, что раздобыл этот листок, и даже в голову не пришло, что они начнут за ним охотиться. Но хватит, это не по мне. Теперь командуете вы.Псмит покачал головой.— Эти пышные комплименты, — сказал он, — согревают мое старое сердце, но, мнится, у меня есть план получше. Волей судеб я обратил внимание на типчика в шляпе трубой, а потому получил возможность подмести его носом булыжник. По как знать? Вдруг в толпах на Бродвее таятся другие неопознанные типчики в шляпах точно так же трубой и один из них устроит тот же фокус и со мной? Дело не в том, будто вы прошляпили, а только в том, что не засекли типчика. А теперь внимательно следите за мной, потому что сейчас последует демонстрация Мозга с большой буквы.Псмит уплатил по счету, и они вышли в вестибюль отеля. Заместитель главного редактора сел у столика, положил листок в конверт и адресовал его — самому себе в редакцию «Уютных минуток». После чего наклеил марку, запечатал конверт и опустил в почтовый ящик у дальней двери.— А теперь, товарищ Виндзор, — сказал он, — направимся не торопясь домой по Великому Белому Пути. Пусть даже он будет нашпигован низколобыми наемниками в шляпах трубой, так что?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54