Не совсем же звери. Ну, порезвились малость, так теперь, вроде бы, немного успокоились…
Конечно, так рассуждали исключительно счастливцы, ибо неудачникам было просто все равно. О покойниках же вообще говорить не приходилось…
— Нет, Федя, так больше жить нельзя. Надо же и о будущем подумать. — Яков отбросил на тарелку куриную косточку и вытер руки прямо о скатерть.
— На наш век хватит! — отмахнулся его сосед, здоровый мужчина в косоворотке, которая чудом не лопалась на богатырских плечах.
— Зачем о нем думать? — в тон ему отозвался Горобец.
Из всех троих он единственный сидел за столом в головном уборе, бескозырке с надписью «Император Павел». Будто хотел подчеркнуть, что правила поведения писаны не для него.
За окном штабного вагона уже встало солнце. Судя по относительной тишине, основной кутеж почти прекратился, но тут, в вагоне, собрались самые стойкие, те, кто мог еще пить и пить. Закуски хватало с избытком, бутылок тоже, так какой смысл прекращать? Еще не пьяны, да и за стол сели, когда большинство уже готовилось отдыхать.
— Думать о будущем всегда надо. Хотя бы потому, что нам в нем жить. И надо позаботиться, чтобы эта жизнь была красивой и безбедной, — наставительно произнес Яков и еще немного расслабил галстук.
В отличие от своих собутыльников, от выпитого он не краснел, а бледнел. Одет он был тоже с некоторой претензией на интеллигентность. Когда-то добротный, а ныне засаленный костюм-тройка, почти свежая сорочка, даже галстук. Впечатление слегка портили сапоги, хромовые, давно нечищеные, несколько не гармонирующие с одеждой.
— Нуты, мать твою, и загнул! — восторженно промычал здоровяк, прожевывая жестковатое мясо, и потянулся к бутылке. — За подобную речугу и выпить не грех!
— А стоит ли о нем думать? — повторил свой вопрос матрос, когда налитое было дружно выпито.
— Не век же нам по просторам кататься! Рано или поздно надо будет осесть где-нибудь, — заметил интеллигент.
— Россия-матушка велика. Можно и век. До самого Дальнего Востока через Сибирь, — пожал плечами Горобец.
— Слыхал, там богато живут. И опять-таки, раздолье. Люди бают, охота в тех краях — блеск! — поддержал матроса здоровяк.
— Будет тебе охота, когда комарье накинется, — поморщился Яков. — Я-то в тех краях бывал. Знаю.
Его собеседники захохотали, словно в сказанном было нечто смешное.
— Хорошо, Янкель, а что ты предлагаешь? — спросил матрос.
— Обосноваться на одном месте. Выбрать город побогаче, да и править им вместе со всеми окрестными землями. Ты пойми, Федя, какой толк в награбленном, когда мы его с собой возим? Не цыгане же — кочевать! А так: наладим власть…
— И поживем всласть! — докончил за него Гриша и самодовольно захохотал.
Неважно, что сам он перед тем предлагал совсем другое. Задумываться всерьез Григорий не любил.
Улыбнулись и остальные. Только в улыбке Якова чувствовалась некоторая доля досады. Он-то предлагал серьезно, чего ж тут зубоскалить!
— А оно нам надо? — уже без улыбки спросил матрос.
— За что боролись?! — патетически воскликнул Григорий. О своей предыдущей реплике он успел забыть. — За свободу боролись. Гуляй — не хочу! По морям, по волнам, нынче здесь, завтра — там!
— Помолчи, Гриша, — прервал его излияния Горобец. — И вообще, сколько раз тебе говорить: святого не трожь! Ты моря в глаза не видел. Походил бы с мое к чужим берегам да подрался с германцем…
Линейный корабль «Император Павел», на котором Горобец провел войну, ни к каким чужим берегам не ходил. Или отстаивался в Гельсингфорсе, или совершал короткий переход до Ревеля вдоль Центральной позиции, а потом обратно. Что до боев, то, за исключением «Славы», ни один балтийский линкор за все годы не сделал по врагу ни одного выстрела. Да и большинство кораблей других классов тоже.
Гриша об этом, конечно же, не знал. На войне он не был, и быть не хотел, пользовался бронью, как единственный сын, но взяли бы — и куда бы делся?
— Надо, Федя, надо, — убежденно произнес Яков. — Век не покочуешь. Народу поубавится, пахать да сеять перестанут, и откуда тогда харчи брать? О прочем уже молчу. Надо оседать на месте. Возьмем под свою руку уезд, а лучше — губернию, учредим республику и будем жить королями.
— А не маловато будет? Губернию-то? — усмехнулся матрос.
— У нас губернии побольше иного европейского государства. Для начала хватит. А покажется мало — еще присоединим. Хоть весь мир. С твоими-то талантами! — Толстые губы Якова расплылись в самодовольной улыбке, словно талант принадлежал ему и никому другому.
— Ну, хватил, твою мать! — Григорий частенько менял свое мнение под воздействием минуты.
— Можно и мир. Только одному мне тогда не управиться, — серьезно произнес Горобец. — Эх, было бы хоть братков со мной побольше, мы бы всем перцу задали! А то половина отряда — вояки еще те. Два раза от офицерья уже драпали!
В его банде матросов было с полсотни, но все входили в команду бронепоезда. Того самого «Хунхуза», который был захвачен отрядом еще с самого начала в одной из ремонтных мастерских и теперь при случае играл роль ударной силы.
Еще сотни полторы моряков откололись и двинули скопом в южные губернии в поисках более зажиточных мест.
— Дык, и мы тоже, батька!.. — с хохотком напомнил Гриша.
Собственного бегства он не стеснялся, хотя про себя решил, что по полной расплатится в дальнейшем с его виновниками. Уж они-то от него не убегут в тот сладкий час, когда судьба поменяет их ролями!
В ответ Горобец посмотрел на помощника так, что последний невольно стушевался, умолк.
— Третьего раза не будет! — твердо объявил матрос.
Яков согласно кивнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16