— Аргамаков протянул подполковнику портсигар.
Они не служили в гвардии, однако провели вместе столько лет, что во внеслужебной обстановке давно были друг с другом на «ты». В служебной — дело другое.
— Шнайдер, — закурив, выдохнул Орловский.
— Так. Это гражданин по борьбе с контрреволюцией? Откуда ты его знаешь?
— Со студенческих лет. Я же рассказывал про свои глупые увлечения.
— Странно. Мне показалось, что этот Шнайдер на тебя смотрит форменным волком, — качнул головой полковник.
— Еще бы! Думал встретить единомышленника, а тут увидел меня при всех регалиях! — Орловский не сдержал улыбки.
Он до сих пор был при всех орденах. Не потому, что бахвалился, старался подчеркнуть былые заслуги. Просто снять награды не было времени, да и не в карман же их прятать.
— Да, вид у тебя прямо старорежимный. — В отличие от своего подчиненного, Аргамаков имел на груди лишь офицерский «Георгий».
— Какова сущность, таков и вид.
— Так. О сущности пока не будем, — предостерег Аргамаков. — Не хватало местных обывателей пугать.
Лучше рассказывай дальше. Только прежде скажи, твой приятель один?
— С ним еще Муруленко. Гражданин по обороне. Может, и еще кто-то есть, но я не знаю. Зато эти двое по энергии стоят остальных. Пока Всесвятский с компанией болтают, Шнайдер с Муруленко пытаются действовать. Причем строго в одном направлении. По пути углубления революции.
— Путь — ерунда. Какая бы ни была власть, она в первую очередь должна думать о наведении порядка. Это же аксиома. В противном случае, что от нее останется спустя самое короткое время? — убежденно произнес Аргамаков.
— А те, в Питере, тоже думали?
Оба офицера замолчали, заново переживая гибель всего самого дорогого.
— И вот еще, — после некоторого колебания произнес Орловский. — Я тут видел такое…
Он стал рассказывать о пассажире, внезапно превратившемся в зверя, о гимназисте, сумевшем взлететь одной силой желания, о тех жестоких чудесах, которые довелось повидать на пути.
Вначале казалось, что полковник не поверит, спишет все на нервное расстройство, но в то же время как было не рассказать, когда колдовство может стать врагом. Потому Орловский говорил, а когда взглянул при этом на Аргамакова, то понял, что ничего нового не сказал, что отряду уже доводилось сталкиваться по дороге с чем-то подобным.
— Так. В зверя, говоришь? — переспросил Аргамаков.
О гимназисте полковник говорить не стал. Да и то, вреда от полета не было. Не говоря уже о том, что немногие искренне желают летать.
Орловский кивнул и потянулся за очередной папиросой.
— Зверь нам не страшен. Сам же сказал, что подох он от обычной пули.
— Я в него всю обойму всадил в упор. Голова, словно арбуз, лопнула, — уточнил Орловский.
— Одной пули, наверное, тоже достаточно. Да хоть той же обоймы. Все не серебро и не осиновый кол. А как тебе такой вариант? — И Аргамаков в свою очередь рассказал о столкновении с бандой матроса и закончил: — Идет же этот доблестный представитель флота, судя по всему, на Смоленск. Не один. Со всеми своими людьми. Мы их несколько проредили, но взять новых по нынешним временам не проблема. У них даже бронепоезд есть. Настоящий, типа «Хунхуз».
— Бронепоезд-то откуда? — После всего пережитого Георгия удивили не колдовские способности Горобца, а наличие в его банде бронепоезда.
— Подобрал где-нибудь. Оружия пока полно. Сам мог одних орудий набрать хоть полную артбригаду. Да куда столько на две с половиной сотни штыков?
Человеку невоенному этого не понять, но обилие артиллерии может сделать часть слабее. К пушкам необходимо прикрытие. Где его взять, когда все три сводные роты по количеству штыков равнялись одной, а эскадрон на деле был не более чем взводом?
— Колдун… — Что-то брезжило у Георгия в памяти, пока наконец не оформилось. — Так, насколько я понимаю, здешние правители чем-то ему сродни.
— В каком смысле? — не понял Аргамаков. Орловский сообщил об ораторских способностях первых граждан города, из-за которых люди, более твердо мыслящие, прозвали их баюнами.
— Так. Слушай, Георгий, может, мы бредим? Сидят два бывалых человека и без тени юмора рассуждают о колдунах, оборотнях и прочих сказочных персонажах. Хорошо хоть, наш милейший Барталов сам уверовал в материализацию духов, а то он бы такое рассказал о нашем здоровье! — Местные правители в качестве колдунов губернского масштаба вызвали у Аргамакова невольное веселье.
— Хотелось бы, чтобы все это лишь грезилось, — признался Орловский. — Лучше уж сойти с ума одному, чем убедиться в своей нормальности и сумасшествии остального мира!
— Ну уж нет, дорогой мой Георгий Юрьевич! Права на сумасшествие у нас с тобой нет. — Приступ веселья у полковника прошел так же быстро, как появился. — Нам этот мир в порядок привести надо, а для этого голова должна быть ясной. И вот что, иди-ка ты спать. Смотрю, держишься уже еле-еле. Завтра будет трудный день. Надо наметить способы борьбы с бандой Горобца, попытаться усилить отряд за счет добровольцев, прикинуть, как мы одной ротой можем оборонять большой город. С правительством договориться, в конце концов. Я на тебя рассчитываю.
Сам Георгий очень рассчитывал добраться до семьи, только как это сделать, когда в бригаде каждый человек на вес золота? Спать же действительно хотелось так, что глаза время от времени норовили закрыться сами, и голова была тяжелой, не способной на умственные усилия.
— А вы, господин полковник? — все же нашел в себе силы задать вопрос Орловский.
Раз по званию — значит, на «вы».
— Я еще посты проверю. Да не беспокойся. Меня потом Канцевич сменит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16