Тот приоткрыл глаза и довольно заворчал.
Самолет нырнул вниз, потом еще раз и еще. Танцующие огни стали намного ближе.
— Неужели вы меня не узнаете? Я весь полет ждал, что вы меня вспомните! — Пилот стоял прямо передо мной, улыбаясь, как перебравшая амфетаминов обезьянка. Интересно, почему это в Сару столько странных людей?
— Я — Халед! Это я тогда в Лос-Анджелесе пилотировал вертолет. Спасал вас во время землетрясения. Неужели не помните?
— О, Господи, ну конечно же! Вертолет! Парень, который, слава тебе Господи, больше всего на свете любит самые опасные места! Как поживаешь?
Это ему понравилось. Улыбка стала еще на пару дюймов шире.
— Отлично! Но теперь мы с вами оба летим в Сару, где все не так здорово. Приходится лететь едва ли не над самой землей, потому что я еще не знаю, появились у банды Ктулу зенитные ракеты или нет. Если появились и нас подобьют, это будет похуже любого землетрясения! — Он громко и с энтузиазмом свистнул этаким понижающим тон свистом, каким дети обычно сопровождают падение своего игрушечного самолетика.
И вот в таких совершенно сумасшедших условиях мы совершили посадку в Баззафе, столице страны. Пока самолет нырял все ниже и ниже, приближаясь к аэропорту, и делал заход на посадку, я то и дело поглядывал на Кумпола, пытаясь понять, не нервничает ли мой верз. Обычно, когда самолет касается земли, я с облегчением вздыхаю, но на сей раз я был слишком занят тем, что сквозь крошечный иллюминатор вглядывался в горизонт.
Ничего не случилось.
Самолет приземлился, быстро зарулил в самый дальний угол поля и заглушил двигатели. Еще на подлете я заметил возле здания аэровокзала люфтганзовский «Боинг-737». Это здорово приободрило меня — если уж немцы все еще возят своих бизнесменов и туристов в Сару, значит, дела здесь еще не так плохи.
Гораздо менее утешительным был вид выходящего из кабины пилота Халеда со здоровенным пистолетом в руке.
— Получается, у них все-таки нет ракет, верно, Гарри? Хотите, я и вам дам пистолет? Вот этот. Прошу вас, берите.
Я отрицательно помахал рукой — мол, не надо.
— А что дальше?
— Дальше за вами приедут, но мы должны быть очень-очень осторожны. Аэропорт после гибели султана то и дело обстреливают.
—А каково здесь теперь вообще положение, Халед? Чья берет?
Он нагнулся и бросил взгляд в мой иллюминатор.
— Как сказать… Они контролируют один город, а мы — Баззаф. У них горы, у нас— все остальное. Но наш вождь мертв, а их все еще жив. Поэтому трудно сказать. Знаю только одно — мы никак такого не ожидали. Они оказались гораздо сильнее, чем мы думали. По нашим данным выходило, что Ктулу не посмеет ничего предпринять, поскольку у него не хватит для этого ни людей, ни оружия. Теперь все наши данные можно бросить в печку. Остается только сражаться. Вот они. Приготовьтесь.
На поле показался «рэндж-ровер», как две капли воды похожий на тот, который был у посла Аввада в Вене, и помчался в нашу сторону. Я был почти уверен, что сейчас на него обрушится вражеский огонь, но ничего такого не произошло, и он резко затормозил в нескольких футах от самолета.
— Наденьте-ка вот это, Гарри. На всякий случай. Оторвавшись от иллюминатора, я увидел, что Халед держит в руках коричневый бронежилет, причем точно так же, как обычно продавец в магазине одежды держит пиджак, который вы собираетесь примерить.
— Это нисколько не прибавляет мне уверенности. Что, здесь так опасно?
— Наденьте, и никакая опасность вам угрожать не будет, друг мой. Им придется стрелять вам в голову, а попасть в нее довольно трудно.
— Да, но ведь именно это и произошло с султаном, не так ли? — возразил я, просовывая руки в проймы жилета.
— Он не слишком берегся. К смерти он был равнодушен. Его интересовала только жизнь.
Дверцы джипа одновременно распахнулись. С одной стороны из него появился принц Хассан, а с другой — здоровенный детина, очевидно, его телохранитель. Оба в военной форме. Детина был вооружен десантным АК-47 и двумя ручными гранатами, висящими на поясе.
Второй пилот открыл люк и, протянув руку, помог Хассану забраться в самолет.
Принц выглядел усталым, но спокойным и уверенным в себе. Боже, сколько же ему лет? Двадцать пять? Двадцать восемь? И какая жизнь у него впереди! Очень скоро его либо убьют, либо он станет правителем одной из важнейших арабских стран. Ему предстоит война с родным дядей, убившим его отца. Все это напоминает миф. По пути сюда огни баззафских нефтепромыслов казались мне вратами какого-то волшебного града. Теперь же, размышляя о судьбе Хассана, я вдруг понял, что был не так уж далек от истины. «Давным-давно в далекой стране Сару жили-были три брата-наследника…»
— Принц, примите мои самые искренние соболезнования. — Он мрачно пожал протянутую мной руку. — Ваш отец спас мне жизнь. Мы с ним не были близко знакомы, но он мне очень нравился… и он спас мне жизнь.
Хассан по-прежнему стоял, не поднимая головы и как будто ожидая продолжения, но мне почему-то больше ничего не приходило в голову.
— Вы очень нравились отцу, и, по его мнению, именно вы были способны воплотить в жизнь его самую заветную мечту. Теперь он мертв, поэтому лучшее, что я могу для него сделать, — это завершить начатое им. А наш с вами разговор в Вене больше не имеет никакого значения: Мы построим для него этот собачий музей, и именно таким, каким он хотел его видеть. — Он перевел взгляд с меня на пилота, затем на своего телохранителя. — А пока вы занимаетесь этим, я убью Ктулу. И сделаю это лично.
Шоссе, ведущее из баззафского аэропорта в столицу, больше всего походило на черную асфальтовую линейку, брошенную прямо посреди пустыни и заполненную самыми невероятными транспортными средствами из всех, что мне когда-либо приходилось видеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97