едва мы поднялись в номер и остались одни, я обнял Лили и отнес в постель. Она не возражала.
Первый раз с любым партнером часто получается так себе, даже если впоследствии все будет чудесно. Новизна, нервозность, беспокойство — буду ли я (будет ли она) на высоте? — превращают любовный акт не столько в переживание, сколько в эксперимент. Однако Лили в наш первый раз занималась любовью так пылко и интересно, что, когда все закончилось, я посмотрел на нее и сказал: «Ух ты!» Она вся состояла из противоположностей — напряженная и мягкая, быстрая и неспешная, нежная, потом яростная. Она постоянно выбивала меня из равновесия, и от этого все ощущения невероятно усиливались. Поцелуй вдруг становился укусом, тот — касанием языка, пощипыванием, снова долгим мягким поцелуем. Губы внезапно резко отдергивались, снова приближались, раздвигались в медленной чувственной улыбке. Лили постанывала, но тихо, без всякой театральности, — эти стоны предназначались только для нас и ни для кого другого. Я обнаружил, что слежу за ее руками. Они сплетались и свивались, сжимались в кулаки или лежали, беспомощно раскрыв ладони. Руки говорили обо всем. Я с ума сходил от них и все время прижимался к ним лицом или притягивал их к себе, чтобы чувствовать их силу, теплоту и запах. Руки пахли нами обоими — потом, сексом и одеколоном «Куро», который не мог тягаться с остальными запахами.
Гораздо позже, когда мы обессилели, Лили пошла в ванную и включила душ. Я вскочил, вошел туда, потянулся мимо нее и выключил воду. Лили сдвинула брови и выпятила нижнюю губу:
— Что ты делаешь?
— Не принимай душ. Мне страшно хочется, чтобы ты ходила и пахла нами. В этом ведь часть наслаждения, не находишь? Драгоценнейшие духи в мире.
— Ладно. Интересно. Большинство моих знакомых мужчин сразу несется в ванную. Рада слышать, что ты любишь запахи, Макс. Я тоже, но с годами меня от этого отучили, вроде как промыли мозги. Ты да еще один человек — единственные из всех, с кем я была, кому нравились запахи. Думаю, большинству парней нравится то, что у женщин между ног, если женщина умеет за этим ухаживать. Шаг дальше — и многие начинают по-настоящему нервничать.
— А кто был вторым?
— Мой экс-муженек, Рик.
— Рик-Елдык?
— Он самый. У тебя хорошая память.
— Расскажешь о нем?
— Если хочешь. Но тема больная, так что смогу только по кусочкам.
Один из таких кусочков я получил, когда мы ели. Глядя на ломтик огурца, Лили покрутила им на вилке и улыбнулась.
— Хочешь историю о Рике Аароне? Я расскажу тебе одну — об огурцах. Я о ней вроде как забыла на много лет, только что вспомнила. Когда мы с Риком стали жить вместе — мы тогда учились в колледже, — мы решили, что мне пора познакомиться с его родителями. Рик меня месяцами готовил, предостерегал, но я думала, что он просто осторожничает — знаешь, не хочет, чтобы я ожидала слишком многого. Родители его жили в нескольких часах езды от колледжа, так что однажды в воскресенье мы отправились к ним на машине, разряженные, как куклы, — вылитые Барби с Кеном. Мне полагалось при первой же возможности спросить его отца о саде, поскольку папочка помешан на садоводстве. Мы приехали, меня представили. Семейство внимательно меня осмотрело, затем настало время воскресной трапезы. Меня посадили рядом с мистером Аароном, и когда мы дошли до супа, я любезно спросила: «Я слышала, у вас прекрасный сад, мистер Аарон. Можно мне будет взглянуть на него после обеда?» Он ответил: «Ну-у-у, не знаю. У вас сейчас нет месячных?» Макс, мне было двадцать лет. Я никогда прежде не встречалась с этим подонком, но первое, о чем он меня спросил, — о месячных. Я поглядела через стол на Рика, но мой герой уткнулся в тарелку. Зато остальная часть семейства смотрела на меня с любезным видом и ждала ответа!
— Какое отношение это имеет к саду, мистер Аарон?
— Ха! Ежу ясно, что вы ничего не смыслите в садоводстве! Могу только сказать, что стоит женщине во время месячных подойти к огурцам — и они пропали. Верная смерть. Только и всего.
Деревья вокруг начинали желтеть. На столе, рядом с моими темными очками, стоял стакан с молочно-белым перно. Тарелки с хрустящим салатом и мягкими сырами. Мой бумажник распух от чудесных больших стофранковых купюр, которые в банке вручают пачкой с маленьким зажимом на уголке, чтобы не рассыпались. Скоро мы вернемся в номер, примем ванну, затем станем готовиться к ужину. Как лучше одеться? Не важно, я теперь знал, какова Лили под одеждой. И знал, что снова скоро войду в нее, и Лили, казалось, не меньше меня жаждала этого. Думаю, мы оба в тот первый день были так счастливы, что его можно было бы повторять снова и снова, пока не придет время покидать Францию, а мы все еще не насытились бы.
Место для начала романа было прекрасное: южная Франция упоительно долго ласкает все пять чувств. Многое из того, что там ощущаешь, может наложить на тебя отпечаток. Ибо это — земля, телесная жизнь в самом совершенном ее воплощении. Таково же и начато любви, если вам повезет. Я сказал Лили, что в обоих этих «местах» скрыта какая-то часть тайной сущности мира.
Я мог бы предложить вам пачку снимков или переключиться на показ слайдов и утомить вас картинами нашего счастья и веселья, но я опишу еще только две сцены.
Лили обожала рынки под открытым небом, и мы часто посещали их, путешествуя по сельской местности, из одной идиллии в другую. Наша взятая напрокат машина скоро оказалась нагружена ароматными эссенциями, старыми льняными платьями, сушеными провансальскими травами и лавандой. Я любил стоять рядом с Лили и наблюдать, как она роется в коробках со старыми французскими журналами или пробует, хорошо ли оливковое масло, втирая его в тыльную сторону ладони.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83