Первый пилот молчал. Ривера просительно улыбался.
И Патрик решился.
– Лакки удачу залапал, – сказал он. – А ее тратит от этого.
– Подробно, пожалуйста, – велел Ривера с заметным облегчением. – Лакки? Счастливчик? Кто это?

– А жалко, что Т’нерхма драпанул, – кровожадно заметил Счастливчик.
Венди засмеялась, подозвала Фафнира и стала чесать ему шею. Тот блаженно застыл, устроив морду ей на колени. Операторша машинально погладила его по черепу. Эту броню и пуля не пробивала, но вид дракона свидетельствовал, что женская ласка пробивает ее с легкостью.
Лакки подумал, что рыжая смотрит на свое живое оружие тем же взглядом, что Ифе – на гитару.
– А то бы ты его пополам порвал, Лакки? – съерничала Венди. – Половину съел, половину на потом оставил?
– Я ожерелье хотел, – лирически признался Лэнгсон, подняв затуманенный взор.
– Ожерелье? – поинтересовалась Лурдес.
– Форменное ожерелье командующего, – привычно повторил Лакки. – В нем килограмм десять, наверное…
– Дорого бы дали?
– Дорого… это дело второе. Я его хочу на себе подержать. Мечта у меня такая. Сфоткаться – в ожерелье и с ножами рритскими. Вот он я.
– Есть к чему стремиться, – резюмировала Лурдес и от щедрот плеснула Лакки еще хмельного. Джек, поняв, что женщины хотят его видеть, перебрался ближе к ним и нацепил на иссеченное лицо улыбку покуртуазней. Выпил, провозгласив: «За дам!», после чего сообщил Лурдес, что она не умеет разводить спирт. Лурдес хмыкнула: «Не нравится – не пей».
Динамическая фотография на стенах пошла на новый цикл. Сцена клуба озарилась цветными огнями, по краям вскинулись голограммы цунами, упали на игрушечный зал в глубине стены. По колено в плещущейся лазурной воде начали танцевать русалки в купальниках из одних стразов. Цикл был короткий, от силы пара часов, и даже Венди наблюдала его третий раз. Лурдес поколебалась и поменяла запись.
– То был Берлин, – объяснила она. – А это Токио.
Лэнгсон поглядел на японок в кукольных костюмах с пушистыми ушками, заскучал и повернулся к Венди.
– Интересно, – мечтательно сказал он, намереваясь продолжать беседу, – а что Т’нерхме будет за быстрый драп от х’манков?
– Разнос от начальства, – злорадно предположила экстрим-оператор. – На ковре.
– И будет он на ковре в неудобной позе… – философски протянул Лакки.
– Какое у тебя пристрастие к неудобным позам.
– Это математика.
– Чего?!
– Сама смотри: неудобная поза – это плохо. И неприятная личность – это плохо, – ухмылялся Джек. – А неприятная личность в неудобной позе – это очень хорошо. Минус на минус дает плюс. Ясно?
– Да пьяный ли ты? – усомнилась Лурдес. – Больно умно разговариваешь.
– Лакки всегда такой, – тепло ответила Венди. Она щурилась, рассматривая джековы шрамы. Серые волосы, ясные насмешливые глаза. – Он умный.
– Я сказал – спирт разводить не умеешь, – осклабился Джек. – Разве ж это градус?
– Уж какой есть. Много вас посасывает, а ресурс не возобновляется, – навела строгость Лурдес и заметила: – Драпанул – не драпанул, а повезло вам – кому сказать, не поверят. Они же ни разу не выстрелили! У вас там что, кто-то душу дьяволу продал?
– Ага! – хохотнул Лакки, – мы летучие голландцы, и я лично тоже труп… Нет.
Он посерьезнел внезапно, огляделся. Лурдес смотрела выжидающе, точно в самом деле ей интересно было, что скажет подвыпивший, весело блажащий Счастливчик. И Венди ждала, заразившись от психологини этим сторожким вниманием.
Джек шмыгнул носом.
– Это все потому, что у нас баба есть, – сказал он и развязно добавил. – А у тебя, Лу, еще выпить есть?
– Перетопчешься, – в тон срезала Лурдес. – Какая еще баба?
– У нас баба есть, – заговорщицки повторил Лэнгсон, почти ложась грудью на стойку и разглядывая бюст Лурдес под тугой кофточкой. – Она удачу приманивать умеет. Она, это… птица.
Полные губы Лурдес сложились в понимающую усмешку. Венди вздохнула и уставилась в стакан. Лакки был умный и трезвый, и пьяный: говорил красиво и чушь нес нестандартную.
Крайс-воздвигнись в стороне швырнул на стол карты и издал клич победы.

Патрик говорил. От облегчения он говорил много и подробно, подбадриваемый деловитыми кивками Риверы. Кхин молчал. Ксенолог к нему не обращался, кажется, его вполне устраивала версия О’Доннелла. Первого пилота она тоже устраивала. «Болтай, дружище! – безмолвно умолял Маунг. – Ну же, заболтай его! Давай про пупса, про Лакки, про пиво, про Хана Соло… только не про Ифе Никас. Мы еще хотим жить. Ты ведь хочешь, верно?»
Трудно не понять, что Ривера серьезен. Легко предположить, чего он хочет… в общих чертах. Кхин сомневался, что ксенолога интересуют пластмассовые игрушки. Чужую веру можно запретить, но нельзя отнять.
Патрик еще что-то лепетал, когда Ривера движением руки остановил его.
– Благодарю вас, местер О’Доннелл, вы очень мне помогли. Можете быть свободны. Местер Кхин?
Маунг внутренне вздрогнул.
– Что-нибудь добавите?
Патрик, успокоившийся и веселый, улыбнулся ему глазами и зашагал к двери. Чуть сутулясь, неверной походкой: каменный ксенолог вымотал его. Вспомнилось об «энергетических вампирах», но Маунг чувствовал, что здесь дело в другом.
– Вы что-нибудь добавите? – с нажимом повторил Ривера.
Кхин повернулся к нему. «Добавлю», – подумал он почти мстительно.
– Около месяца назад, – уверенно и твердо проговорил первый пилот, – мы получили довольно серьезные повреждения. Астероид. В ходовых генераторах пошла рассинхронизация. По минимальной амплитуде. Ее не смогли вовремя обнаружить. Когда мы встали перед необходимостью скорректировать курс, неполадка открылась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166