— От гнида склизкая! — высказал человек свое отношение к мешку и мусорному ведру.— Коричневый?— Коричневый слушает.— Как подходы?— Подходы свободны.— Фиолетовому разрешаю работать.Фиолетовый зафиксировал выставленный зад в прицеле и нажал на спуск.Пуля сбоку чиркнула по двум мягким полукружьям чужого седалища, вырвав клочья мяса.— А-а-а!— Фиолетовый работу закончил.— Фиолетовому уходить.В подъезд заглянул какой-то случайный прохожий и диким криком позвал какого-то, которого все ждали, Сашку.Иван Иванович встал с подоконника и пошел вниз.Какими-то странными были его нынешние хозяева. Заставляют ходить по городу туда-сюда, заходить в пропахшие мочой подъезды, подниматься на верхние этажи и сидеть минут по пять, изображая полного идиота. И при этом утверждают, что это должно убыстрить его встречу с Корольковым-Папой.Странно все это. И очень глупо...— Фиолетовому, Сиреневому и Коричневому отбой.— Поняли тебя, Белый, — отбой... Глава 25 — Папа! Они отстреливают наших!— Кто отстреливает?— Не знаю кто. Но они уже продырявили Шныря и Гнусавого.— Когда продырявили?— Только что! Буквально несколько минут назад.— Что, одновременно двух?— Нет, Папа. По очереди. Вначале одного, потом, минут через двадцать, другого. Они их зашмаляли прямо дома!— Из шпалеров?— Нет, Папа, в том-то и дело, что нет! Они зашмаляли их из винтаря. Прямо через окно. Из соседнего дома.— Они живы?— Живы. Шнырю продырявили руку, а Гнусавому... хм...— Куда попали Гнусавому?— Гнусавому разнесли задницу по всей кухне. Он теперь полгода сидеть не сможет! Вообще-то, блин, им повезло. Могли, вглухую замочить! Могли башку разбрызгать вместо задницы.— Лепил с легавыми вызывали?— Пока вроде нет.— И не надо. Обойдемся без них. Бери машину и вези их к нашему лепиле, который в седьмой поликлинике работает. Да не в поликлинику вези, а домой.— Какие машины брать?— Любые бери. «Волгу» бери.— Папа, Гнусавый не сможет на «Волге».— Почему?— Папа, Гнусавый теперь не может сидеть. Ему не на чем сидеть.— Ну бери тогда грузовую. Все!— Папа. Тут с тобой просил поговорить Шнырь.— Зачем поговорить?— Не знаю, но, когда он мне позвонил, он кричал, что знает мочилу.— Откуда он может знать?— Папа, я не знаю. Я только сказал, что он сказал мне.— Набери его.Принесший новость блатной быстро стал нажимать кнопки телефона.— Папа, он на телефоне.— Ну? — коротко спросил Папа. По-другому он спросить не мог, потому что Шнырь был не его поля ягода. И даже не ягода.— Папа! Он продырявил меня! Он отстрелил мне руку! У меня дырка в руке. Мне так больно, что я еле...— Про дырку я уже знаю. Что ты мне хотел сказать?— Папа, он хотел меня убить!— Кто?— Тот, который в меня стрелял. Но он промахнулся.— Ты его знаешь?— Я знаю его, Папа! Родной мамой клянусь! Это тот, который не убил меня, когда всех... Тогда, в доме. Когда я остался живым один. Папа, он очень обидчив. Он жмурит всех кто был тогда в доме! Папа, я точно знаю. Гадом буду! Он побил братанов там. А меня не смог. Промахнулся. И Шустрого не смог, потому что тот уехал к тебе. Но он все равно убил Шустрого, потому что не смог убить там. Он нашел его и все равно убил. И хотел убить меня. Потому что я тоже был там, но остался жив. Папа! Он жмурит всех, кто его тогда бил! Я это понял! Я это сразу понял, когда он отстрелил мне руку. Я не ошибаюсь, Папа! Я тебе это сказал, чтобы успеть. Потому что он все равно кончит меня. Он кончил всех, кто его обидел. Я остался последний. Папа, он не прощает обид! Он всегда находит тех, кто его обидел. Он под землей находит тех, кто его обидел. Теперь он...Папа брезгливо отбросил трубку.— Бери машины и вези их к лепиле. И вот что, первого Гнусавого вези.— А что сказал за мочилу Шнырь?— Глупость сказал! Сказал, что точно знает, кто в него шмалял.— И кто?— Сказал, что за ним гоняется тот, который наших в доме положил. Который сказал, что он Иванов. И теперь решил его добить, раз там не смог. В общем, полная дурь...Служка неопределенно пожал плечами.— Или, может, ты тоже так думаешь?!— Я ничего не думаю, Папа. Здесь думаешь ты. Но, с другой стороны, почему бы и нет? Ведь Шустрого он замочил. А Шустрый тоже был там. Со Шнырем...Папа внимательно посмотрел на своего подручного.— Ботало ты! И он ботало! Дела нет ему гоняться по городу за каким-то дерьмовым Шнырем. И тем более за Гундосым! Велика честь будет. То, что шмальнули, — понятно. Только при чем здесь Иванов? Мало ли кто мог свести с нами счеты? Да хоть даже Сивый за свой магазин наехал. Или...Зазвонил телефон.— Возьми и скажи Шнырю, что ты выезжаешь.— Это не Шнырь.— А кто?— Не знаю. Папа взял трубку.— Ну что, узнаешь? — спросил голос.— Ты кто?— Я тот, кто тебе сегодня передал привет. Через окна твоих «шестерок».Папа побелел и стиснул трубку в кулаке.— Кто ты?!— Я тот, кого ты ищешь. Я Иванов!Иванов сидел в кабинете майора Проскурина и, глядя на его вплотную придвинувшееся лицо и на разложенные на столе листы, говорил в трубку написанный на них текст. Вернее, несколько предположительно возможных вариантов текста. Говорил по кабинетному телефону, который на АТС числился телефоном-автоматом.— Правильно, — кивал головой майор. — Жестче! — показывал он стиснутый кулак. — Дави его! — крутил большим пальцем по столешнице стола.Иван Иванович в точности старался следовать тексту и следовать тону, отрепетированному им с помощью преподавателя по сценической речи.— Значит, все-таки узнал, — с усмешкой сказал Иван Иванович и, входя в роль, криво ухмыльнулся и покачал головой.— Да, я узнал тебя! — еле сдерживая гнев, сказал Папа. И показал пальцем на телефон, чтобы с другого аппарата позвонили на АТС и узнали, кто и откуда говорит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132