Но теперь, когда Флоринда умерла…»
Он вздохнул, думая о том, что Корделия и не подозревает, что было между ним и Гонориной до его женитьбы на Флоринде. Нет, Гонорина вовсе не годится в компаньонки.
– Мы не можем попросить Гонорину провести с нами столько времени, детка, – возразил он. – У нее своя жизнь.
Корделия фыркнула и заносчиво подняла голову, на мгновение чем-то напомнив ему Гонорину.
– В своем последнем письме она писала, что скучает. Я уверена, что она с большим удовольствием съездит в Лондон. Кроме того, она одна из тех, кто знает о моей музыке и об обмане, и с радостью поможет мне выйти из затруднительного положения.
– Поэтому давайте скорее отправимся в Йорк, чтобы заручиться ее помощью, – предложил лорд Веверли.
Викарий бросил на герцога злобный взгляд, получив в ответ ослепительную улыбку. Наглец! Любому было бы очевидно, что он получает удовольствие при мысли о том, что способен досадить викарию. Когда-нибудь Освальд найдет способ отплатить этому негодяю за все несчастья, которые он навлек на семью Шалстоунов.
– Однако, Корделия… – начал он вкрадчивым тоном, но замолчал. Он бы мог отказаться от компаньонки для нее, поскольку единственным объяснением присутствия Пруденс было спиртное, которое она раздобывала для викария. К счастью, Корделия об этом не подозревала, и он решил не будить лиха.
Если же он еще раз откажется от поездки в Лондон, упрямица просто отправится туда одна. Она загнала его в ловушку.
– Судя по всему, миссис Бердсли может действительно оказаться прекрасной компаньонкой, – добавил герцог.
Внутри у викария все так и кипело, но он не мог ничего изменить и, признав тщетность своих возражений, отказался от дальнейшей борьбы. Да, действительно прекрасной компаньонкой могла бы стать Гонорина, но в этом-то и заключалась проблема.
– Еще минутку, отец, – произнесла Корделия, прерывая его размышления.
Лицо ее вдруг снова стало грустным. И он вновь узнал прежнюю Корделию, обнаружившую его обман. Он чуть не заплакал.
– В чем дело?
– Ты прав. Мне не следовало удерживать тебя от пьянства.
Он подозрительно глянул на нее, а она твердо добавила:
– Я делала это, потому что люблю тебя и не могу видеть, как ты себя губишь. Однако я была не права, пытаясь изменить твою жизнь помимо твоей воли.
– Я бы не сказал… – начал он.
– В любом случае, – продолжала Корделия, отводя от него взгляд, – теперь мне нужна твоя помощь. – Она тяжело вздохнула. – Чтобы осуществить задуманное, надо, чтобы ты был трезвым. Невозможно изучать музыку, если ты пьян или спишь после выпивки.
– Я прошу тебя значительно уменьшить количество спиртного до тех пор, пока мы не закончим все дела в Лондоне. Я уже просила тебя об этом раньше, но ты сказал, что в этом нет необходимости. И все-таки тебе следует признать, что нам было бы легче, если бы ты все время имел ясный ум. – Она посмотрела на него, ее нижняя губа тряслась, в глазах стояли слезы. – Для меня это очень важно. Ее просьба ранила его в самое сердце. Пропади все пропадом, если это действительно так важно для нее. Хорошо, он не будет пить несколько дней.
– Конечно, я не буду напиваться, если ты так переживаешь, – сказал он миролюбивым тоном. – Дело не в том, что я не могу без этого обойтись, – сказал он гордо. – Ты верно заметила, в прошлом мне не было необходимости сдерживаться. Но на этот раз я смогу без этого обойтись, раз нужно.
– Я правда думаю, что это необходимо, отец, – сказала она тихо, и он понял, что она пытается сдержать слезы.
Что-то внутри у него сжалось. Его девочка страдает, и эти страдания доставляет ей он. Ощутив тяжесть на сердце и не в силах более смотреть в ее заплаканные глаза, он прижал ее голову к своей груди. И вдруг он вспомнил, как давно этого не делал, с тех самых пор, как Флоринда умерла. Придется ему уделять ей больше внимания, если он боится потерять ее и хочет уберечь от опрометчивых шагов, чтобы ей не приходилось бежать к лорду Веверли каждый раз, когда она чем-то огорчена.
Какое-то время она оставалась неподвижной в его объятиях.
– Ну-ну, Корделия, детка, – проговорил он, погладив ее по волосам. – Я все сделаю для тебя и буду оберегать.
Корделия заплакала и крепко обняла отца. – О, отец, – прошептала она с такой тоской, что сердце его заныло, – как ты мог так лгать Пруденс? Как?
Взор его вдруг замутился от слез.
– Человеку свойственно ошибаться. – Он не знал, что и добавить. Затем поцеловал ее в темя и крепко прижал к себе. – Этого больше не повторится, обещаю тебе. Все будет хорошо, вот увидишь.
Он поднял голову и посмотрел на лорда Веверли, чьи блестящие на неподвижном лице глаза не отрываясь следили за каждым движением викария, и смутная тревога овладела им.
Никогда уже, подумал он, не будет им так хорошо, как прежде.
11
Себастьян с готовностью подставил лицо холодному злому ветру. Ему хотелось гнать и гнать лошадь, чтобы слиться с ледяным вихрем и совсем перестать чувствовать. Но приходилось ехать вровень с экипажем, в котором сидела эта женщина, пожалуй, самая странная из всех, которых он когда-либо встречал.
Он, конечно, мог бы сесть в экипаж с Корделией и ее отцом, и время бы прошло незаметно. Но последняя встреча с Корделией делала это невозможным.
Мягкая, нежная Корделия, чьи поцелуи скорее напоминали поцелуи куртизанки, а не дочери викария, воспитанной в строгости… В его чреслах томилось желание, и стон срывался с губ.
Как все это было некстати. Если бы он мог себе представить, покидая Лондон, что встретит женщину, которая вызовет в нем такое глубокое сострадание, он, возможно, не стал бы принимать столь деятельное участие в судьбе брата.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106