Он наклонился и сквозь какую-то туманную дымку поднял мальчика – о, каким же он был легким, легче, чем ожидал Кит! – а потом, неумело обняв его, уткнулся в волосы сына. Маленький Кит обхватил руками отца, и тому эти ручонки показались такими крохотными и невесомыми, словно его коснулись лапки воробушка, ненастоящими, нереальными! Это хрупкое дитя – его дитя, и совсем не его, выросшее в разлуке с ним. Здесь продолжалась жизнь, пока Кит воевал. Его же собственная жизнь окончилась, когда он покинул их, жену и ребенка, и вот теперь Кит вернулся домой, словно призрак, и у него не было здесь никаких прав: у мертвых нет права называть себя живыми.Он осторожно поставил ребенка на пол, посмотрел на Хиро и увидел, что на него смотрят такие же темно-голубые глаза, в которых было столько понимания и столько боли. «Она понимает», – подумал Кит. Нет, не надо ему было приезжать.– Ты не голоден? – спросила она, и ее слова были в своем роде признанием происходящего. Их совместная жизнь закончилась, Кит был солдатом, и только когда он окончательно возвратится с войны, их жизнь может начаться снова. – Еда у нас найдется.– Да, – ответил Кит.Что ж, еда так еда. Хоть какое-то занятие. Хиро ушла. Кит с жестокой болью в сердце увидел эту уродливую хромоту, о которой забыл. Он присел у камина, и она подала ему на деревянной тарелке хлеб и мясо, а сынишку послала за вином. Маленький Кит вернулся, осторожно неся обеими руками полный до краев кубок. Лицо его сияло от гордости, когда он передал кубок отцу, не пролив ни капли. Кит неловко взял кубок, и вино перелилось через край. Густые брызги, яркие как кровь, ударились о пол, и капли, словно бусинки, рассыпались по серому камню. Они посмотрели друг на друга, пораженные ужасом: это, пожалуй, было уже слишком.– О, нет, – протестующе выдохнула Хиро и неуклюже опустилась на колени, тщетно пытаясь пальцами стереть капли.Спустя мгновение она отказалась от этих попыток, повесила голову и сгорбила плечи. Кит видел, что жена содрогается от безмолвных рыданий, что слезы струятся по ее лицу на удивление бурным потоком. Хиро подняла испачканные в вине пальцы и прижала их к своим щекам, как будто так она смогла бы задержать этот поток.Кит посмотрел и отвернулся. Он не мог коснуться ее, не мог подойти к ней и утешить ее. Он ел хлеб и мясо, не чувствуя их вкуса. Маленький Кит прикусил губу, не в силах понять боли матери, а потом подошел и неуверенно встал чуть позади нее, осторожно положив руку на ее голову. Кит видел все краем глаза, и в его сознании ожило ощущение этой слишком легкой и хрупкой, как бы нечеловеческой ручонки. Он продолжал яростно жевать хлеб. Спустя некоторое время рыдания Хиро прекратились, и она сказала приглушенным голосом:– Дай мне твой платок.Она обращалась к сыну, и тот сунул в ее руку кусочек полотна. Утерев лицо и опершись на плечо ребенка, Хиро поднялась на ноги, а потом захромала к табурету по другую сторону камина. Кит невольно заметил, что плечо мальчика стало привычной опорой, что сын расположился рядом с матерью. И неожиданно из глубин памяти, подобно яркой вспышке молнии, озарившей темные поля, возник образ прежней Хиро, десять… нет, двенадцать лет назад, опиравшейся на плечо Гамиля, словно он был ее пажом.Кит положил остатки хлеба на тарелку. Той Хиро он мог сказать: «Я люблю тебя». Но вместо этого он произнес:– С Гамилем все в порядке.– Я рада, – отозвалась она на удивление спокойным голосом.– Гамиль единственный из нас, кто ни разу не был ранен. Он словно заколдован.– Он счастлив? – спросила Хиро. Кит задумался. Вопрос казался неуместным, и он не знал, что ответить.– Он хороший офицер, его высоко ценят, – Кит подумал, что бы еще сказать. – Я рад, что Руфь приютила вас у себя. Я слышал, что вы с ней устояли против Ферфакса.– Он был весьма учтив. Нам повезло, что это оказался он, а не шотландцы. Мы вчера видели, как они промаршировали мимо, и поэтому предположили, что пришел принц Руперт. Осада снята?– Да, они все ушли.– Значит, завтра мы сможем вернуться домой.Кит в удивлении поднял на нее взгляд. Ну, разумеется, у нее ведь не было никакой возможности узнать о судьбе Уотермилла.– Дом разрушен. Сожжен. Ты должна остаться здесь.Хиро была потрясена.– Сожжен? – прошептала она. Их глаза встретились, и Кит понял, что теперь война стала реальностью, реальностью и в ее понимании. – Кит… наш дом?– А кто сжег его, отец? – спросил маленький Кит.– «Круглоголовые», – машинально ответил он.– Я ненавижу этих «круглоголовых»! – воскликнул маленький Кит. – Когда я стану взрослым, я вступлю в армию и буду драться с ними, как ты.– К тому времени война уже закончится, – ответил Кит, едва воспринимая слова ребенка.– А скоро она закончится? – поинтересовалась Хиро.– А Бог ее знает, – ответил Кит, но потом встряхнулся – ради нее, ради ребенка. – Надеюсь, что скоро.– А после войны мы построим новый дом? – спросила Хиро. – Уотермилл и В самом деле был слишком мал.– Да, – пообещал Кит.Что ж, она не знала этой войны, война шла в другом месте, где жил он, месте, которое сделало его призраком в ее мире. Он не мог поделиться с ней ни своими переживаниями, ни опасениями… и не М01 даже представить, где, наконец-то, закончится эта бойня, и он сможет спокойно отправиться домой. И не имело никакого значения, что он скажет: это было для нее игрой, чтобы утешить себя.– Да, – повторил Кит, – мы построим дом, больше и лучше прежнего.– Господский дом, который унаследует маленький Кит, – сказала Хиро.И тут открылась дверь, и вошла Руфь все еще с мушкетом в руках.– Я накормила Оберона, хотя зерна для него у меня не нашлось. Я дала ему бобов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144