Анна внимательно посмотрела на нее, раздражаясь еще больше, и вдруг вытянула руку и шлепком выбила цепочку со сверкающими ягодами из ладони сестры. Цепочка пролетела через комнату и ударилась о гладкий пол, и половина алых капелек рассыпалась во все стороны. Руки Гетты непроизвольно дернулись, чтобы спасти бусинки, а потом она посмотрела на Анну, и ее губы затряслись мелкой дрожью.– Зачем ты это сделала? Анна крепко стиснула кулаки.– Чтобы разбудить тебя! Да-да, разбудить и встряхнуть, размазня! Я не могу смотреть, как ты сидишь себе и сидишь, и ничего тебя не беспокоит! «Папа об этом позаботится». Ха-ха! Тебя даже не беспокоит то, что Рождество у нас будет скучным и отвратительным! Никаких званых вечеров, никаких танцев, вообще ничего приятного! Иногда мне кажется, что ничего приятного уже никогда больше у нас не будет, никогда, никогда!– Будет, будет, – запротестовала Гетта, забыв о своем ожерелье и вместо этого спеша успокоить сестру. – Война ведь не будет продолжаться вечно. А когда она закончится, жизнь снова станет приятной.– Когда она закончится, я уже стану старухой, – сердито сказала Анна, а Гетта рассмеялась. – Если будешь смеяться, я тебя отшлепаю! – закричала Анна.– Ну и ладно, тогда отшлепай меня, если тебе от этого станет хоть немного легче, – миролюбиво предложила Гетта.Кулаки Анны медленно разжались, и на ее лице непроизвольно заиграла улыбка.– Ах, Гетта, просто дело в том, что…– Да я понимаю. Все так тихо стало, когда уехали Амброз с Нелл. Кит с Малахией в армии, в Оксфорде, Фрэнк – в Нортумберленде. Но зато Ричард вернулся домой…Анна презрительно фыркнула.– Ричард! А что проку от него, если он со своей мерзкой женой, считает все мало-мальски приятное грехом? По мне было бы лучше, если бы он вообще не возвращался! Я уверена, что папа и вполовину бы так не тревожился насчет этих Ферфаксов Речь идет об отце и сыне – Фердинанде Ферфаксе (1584–1648) и Томасе Ферфаксе (1612–1671). Оба они носили титул баронов Камеронов, оба поддерживали парламент и были назначены генералами его армии, причем Томас позднее стал главнокомандующим армии так называемой «Восточной ассоциации», выступавшей от имени семи восточных графств Англии, поддерживавших парламент

и армии мятежников, не будь здесь Ричарда.– Да, это ставит его в очень щекотливое положение, – важно сказала Гетта. Анна толкнула ее.– Ребенок! Да ты даже не понимаешь, что это означает. Ты просто слышала, как мама это говорит.– Что я говорю? – спросила Мэри-Эстер, вошедшая как раз в этот момент. Пес, протолкнувшись вперед, подбежал к девочкам и ткнулся своей большой мордой в колени сначала одной, а потом другой. Его хвост так и метался из стороны в сторону. – Гетта, а почему твои бусинки на полу? Я считала, что ты делаешь ожерелье. И для кого же оно, мой цыпленочек?– Для Хиро, – ответила Гетта, быстро вставая, чтобы подобрать бусинки.Анна полупривстала, чтобы помочь сестре, а потом снова неуклюже опустилась на свое место у окна и нахмурилась.– Это просто замечательно, – воскликнула Мэри-Эстер. – Завтра она приедет с малышом, поэтому мы должны подготовить для нее постель. Анна, сядь попрямее и не хмурься так. Тебе никогда не найти мужа с таким вот неприветливым видом.– А как я вообще найду мужа, если у меня нет возможности знакомиться с мужчинами? – спросила Анна, мгновенно возвращаясь к своей давней обиде. – Мама, ну почему отец не хочет в этом году пригласить гостей? У нас же всегда бывало так много народу на Рождество?– Дорогая моя, он просто не хочет привлекать к нам внимание, когда тут повсюду так много сторонников парламента. Ты же знаешь, что мы находимся очень близко к землям Ферфаксов, а поскольку у нас так много мужчин ушли на войну…– Ах, черт бы побрал эту войну! И этих проклятых пуритан!– Война скоро закончится, – попыталась успокоить дочь Мэри-Эстер. – И не забывай, что твой брат, который однажды станет хозяином этого дома…– Наполовину брат, – поправила Анна. – И я не верю, что он станет хозяином. Папа никогда не допустит, чтобы какой-то пуританин владел Морлэндом.– Ну хватит, Анна. Я вижу, тебе надо заняться каким-то делом. Помоги Гетте собрать ягодки, а потом можете обе прийти и помочь мне просмотреть ваши платья. Может быть, удастся их как-нибудь переделать. Пока идет война, мы должны быть бережливы.
Хотя Эдмунд сделал Ричарду, равно как его жене и слугам, больше уступок, чем нравилось ему самому, да и всем прочим в Морлэнде, Кэтрин и Ричарда их «достижения» не радовали. По вечерам, когда они уединялись за занавесями своей постели, а трое их слуг тем временем похрапывали в другом конце комнаты, они молились и подробно обсуждали свое положение, прежде чем окончательно отойти ко сну. Супруги спали в одной постели, не прикасаясь друг к другу, ибо Кэтрин лежала под одеялом, а Ричард поверх него, и между ними всегда находилось, сложенное белье. Именно Кэтрин и внушила Ричарду, что очистившиеся сердцем и душой никогда не вступают в плотские отношения, и что все эти похотливые помыслы ниспосланы самим дьяволом.– Наш брачный союз предназначен Господом для более высокой цели, – то и дело говорила она и хвалила Ричарда за его сопротивление своему низменному естеству, пока тот, не всегда одобрявший свою подчиненную роль в их союзе, отказывался от каких-либо дальнейших порывов к сопротивлению.Да ведь это было правильно. Он полюбил Кэтрин не столько за ее физические достоинства, сколько за умственные. Ну а если порой Ричард и испытывал страстный пыл и этакое стеснение, видел разные причудливые сны, то он даже и не трудился доискиваться причины этого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144