Они хотели все больше и больше земли. Покупали ее или захватывали силой. Великий Белый Отец из Вашингтона обещал мир. Индейцы отступали все дальше и дальше на запад. Потом бледнолицые построили железную дорогу, от Большой Воды на востоке до побережья на западе. Бледнолицые безжалостно истребляли бизонов, чтобы сморить нас голодом и заставить покориться. Они платили деньги за скальпы краснокожих воинов, их жен и детей. Индейцам пришлось покориться, и Белый Отец из Вашингтона выделил им резервации в каменистой, безводной пустыне. Мой белый брат был в резервации апачей мескалеро и видел, какая там нужда. Черная Молния не дал загнать себя в резервацию. Он поклялся, что будет убивать всех белых и жить так, как жили его предки. Черная Молния умрет с томагавком в руке, сражаясь с врагами, чтобы жить в Стране Вечной Охоты, как подобает настоящему воину. Черная Молния носит на лице знак смерти, а в вигваме его висит много скальпов бледнолицых, но сердце его, как и сердце каждого индейца, всегда открыто для друзей. Черная Молния никогда не нарушил слова, данного другу. Нах'тах ни йез'зи — благородный воин. Он помог краснокожему, не требуя ничего взамен. Совет старейшин нашего племени принял тебя в нашу семью. Ты наш брат, и твоя беда — наша беда. Белая Роза получит свободу, чтобы вместе с тобой вернуться на свою родину за Большой Водой. Угх, я сказал!
— Угх! Угх! — как эхо откликнулись индейцы.
— Время стерло следы похитителей, поэтому пусть Нах'тах ни йез'зи расскажет, как все было, — вновь произнес Черная Молния. — Нам надо все обдумать.
Томек подробно рассказал все, что ему было известно о нападении, напрасной погоне, не опустив того, как они совещались — боцман, миссис Аллан и шериф.
Как только Томек закончил свой рассказ, Красный Орел заметил:
— Я хотя и не был с погоней, но зато два дня подряд изучал оставленные следы. Белая скво ошибается, большой пес Белой Розы жив. Красный Орел видел его следы на тропе похитителей.
— Почему ты говоришь об этом только теперь?! — радостно воскликнул Томек. — Если верный и умный Динго жив, то он рано или поздно прибежит к нам за помощью.
— Хорошие вести всегда ко времени, — философски ответил молодой навах.
XIV
Затерянный киньон
Выслушав рассказ Томека, Черная Молния после долгого раздумья сказал:
— Шериф считает, что нападали индейцы племени пуэбло. Вполне возможно. Как-то у подножия Сьерра-Мадре наши охотники наткнулись на пуэбло индейцев племени зуни. Правда, это земледельцы, и мне не приходилось слышать, чтобы они когда либо беспокоили соседей, но в их местности уже много лун не было дождя, и поля их могли выгореть... Но уж, если бы они решились на такую вылазку, то не довольствовались бы несколькими лошадьми и молодой скво.
— Угнанные лошади в большой цене. За одну только кобылицу Ниль'хи дон Педро давал шерифу большие деньги, — заметил Томек.
— Угх! Мексиканец дон Педро хотел купить у шерифа лошадь? — удивился Черная Молния. — Пусть Нах'тах ни йез'зи расскажет, как это было.
Когда Томек рассказал о столкновении с мексиканцем на родео, индеец сказал:
— Пуэбло лежит в двух ночах пути от ранчо дона Педро. Он мог подговорить зуни похитить Ниль'хи вместе с ее хозяйкой. Мстительный и спесивый мексиканец, конечно, не забыл, как его оскорбили.
— Такая мысль уже бродила у меня в голове, — ответил Томек. — В нападении участвовали одни краснокожие.
— В ранчо дона Педро живет множество индейцев. Его отец — метис. Угх! Надо навестить этого мексиканца. А теперь поедем в наш лагерь на военный совет, — решил Черная Молния. — Надо договориться, как будем действовать.
— Я хотел бы, чтобы с нами поехал мой друг, — произнес Томек, вспомнив об ожидавшем на ранчо боцмане и о письме, оставленном шерифу.
— Мой брат говорит о том бледнолицем, который дал тогда полицейским огненную воду?
— Да, это мой друг и опекун, боцман Новицкий, — подтвердил Томек.
— Нах'тах ни йез'зи пошлет другу весточку после военного совета. Красный Орел отвезет ему «говорящую бумагу», — ответил Черная Молния. — А теперь — скорее в дорогу.
Индейцы погасили костры, уничтожили все следы своего пребывания, и вождь Черная Молния приказал спускаться.
Несмотря на ночную тьму, индейцы быстро спускались вниз по крутому Склону горы. Томек с трудом поспевал за ними, потому что узкую тропинку, вьющуюся по краю пропасти, почти невозможно было различить. Облегченно вздохнул он, только очутившись на дне ущелья.
Найти оставленных лошадей было минутным делом.
По извилистым ущельям и каньонам индейцы ехали шагом, но, как только выбрались на простор, пустили мустангов во весь опор.
Звезды тускнели. Предрассветный полумрак медленно сменялся светом дня. Вскоре из-за горизонта показалось жаркое солнце. Только теперь Томеку удалось установить, куда они едут. Горная цепь, над которой возвышалась Гора Знаков, осталась позади. К югу простиралась широкая равнина. Вдали, подернутая утренним туманом, виднелась незнакомая горная гряда.
На равнине, по которой они теперь ехали, между колючими кактусами и агавами колыхалась под легким ветром низкая курчавая трава, растущая обычно на высоких плоскогорьях.
Время от времени они проезжали мимо рассеянных здесь и там небольших холмиков земли. Вскоре Томек узнал, что это жилища американских луговых собачек, близких родственников европейских сурков. Проворные, желто-бурые с бело-бурым брюшком, зверьки сидели на своих холмиках на задних лапках, точно белки. Помахивая задранными хвостиками, они перекликались, издавая звуки, напоминающие собачий лай. Потому-то первые траперы и назвали их «луговыми собачками».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78