Новицкий и Томек мрачно поглядывали на мерцающие огни, и ежеминутно бросали взгляды на вход в палатку Салли. Больная уже два дня не хотела ничего есть. Горячка пожирала последние силы Салли. Пробуждаясь от беспокойной дремоты, она еле-еле могла приподнять веки. Все члены экспедиции дрожали за ее жизнь. С мужественного лица Томека не сходило выражение крайнего отчаяния. Салли умирала, а он ничем не мог ей помочь... Новицкий сидел в полном молчании. Он видел горе друга, да и сам страдал не меньше Томека.
Вдруг в кустах послышался шелест. К костру подошел Смуга.
— Как дела? — кратко бросил он, садясь на стоявший у костра пень дерева.
— Вез перемен... — ответил Новицкий, тяжело вздыхая.
— Мне кажется, что в болезни Салли наступил кризис, — сказал Смуга. — Крепче держись, Томек. Не теряй надежды, Салли выздоровеет, если доживет до утра....
Спазм сжал ему горло. Минуту Смуга сидел с опущенной головой и только, когда полностью овладел собой, тихо продолжал:
— Томек, мы друзья твои и Салли. Ваше горе — наше горе. Помни об этом и тебе, возможно, станет легче...
Молодой человек посмотрел на друзей. Бледность покрыла его лицо. На дрожащих губах замерли слова...
После длительного молчания Смуга произнес:
— Если ку-ку-ку-ку до утра оставят нас в покое, мы на лодках пойдем вниз по реке. Нам необходимо вырваться из окружения. У нас не хватает продовольствия...
— Не бойтесь, здесь мы, если и помрем, то отнюдь не с голоду, — мрачно ответил Новицкий. — Посмотрите сколько костров полыхает сегодня в горах! Я уверен, что на рассвете папуасы нападут на нас.
— К утру лодки будут готовы в путь, — ответил Смуга. — Все, кроме часовых, работают без устали. К счастью, светит луна и нам не надо разводить костры. Ку-ку-ку-ку не заметят наших приготовлений к отъезду.
— Ах, чтоб их кит проглотил, этих тараканьих сынов! — в сердцах выругался Новицкий. — И что им надо от нас?!
— Черепа белых людей, видимо, у них в большой цене, — ответил Смуга.
— Ну, не так то легко они добудут наши...! — буркнул Новицкий, и с такой силой сжал кулаки, что громко затрещали кости.
— Думаю мы с ними справимся. Приходилось бывать в худших переделках, — сказал Смуга. — На рассвете мы можем встретиться с различными сюрпризами с их стороны. Вы сменяйте друг друга у постели больной. Вы обязаны сохранить силы к предстоящему бою. Я сейчас пришлю к вам Наташу.
Смуга удалился. Новицкий тяжело встал и заглянул в палатку. Салли лежала на раскладной кровати под плотно закрытой москитьерой. В слабом свете керосиновой лампы черты ее лица, казалось, обострились, как это бывает у тяжело больных. Новицкий украдкой смахнул слезу, набежавшую на глаза и опять уселся рядом с Томеком.
— Все еще спит, бедняга... — тихо сказал он. — Ты, браток, вздремни хоть немножко. Ведь ты не спишь уже три ночи подряд. Ты обязательно должен отдохнуть перед тем, как начнется проклятый кавардак! От меткости глаза и твердости руки может зависеть жизнь каждого из нас!
— Вы тоже ведь не спите вместе со мной, — ответил Томек. — Я хочу быть рядом с Салли, когда она проснется.
— Ложись спать! — настаивал Новицкий. — Как только Салли откроет глаза, а тебя позову.
Томек подбросил в костер дров и улегся здесь же на земле. Он постепенно перестал отгонять москитов. Серебристые голоса тоундул и неумолчное пение цикад стали постепенно удаляться от него. Усталость взяла верх над горем. Томек заснул. Осторожно накрыв его одеялом, капитан Новицкий на цыпочках вошел в палатку. Сел у койки, на которой лежала Салли. Его взгляд скользнул по бледному, исхудалому личику девушки. Капитан напряг всю силу воли, чтобы не расплакаться, как ребенок.
Вскоре в палатку вошла Наташа. Нежно коснулась рукой моряка. Тот приложил палец к губам, требуя тишины. Наташа уселась рядом с капитаном. Закрыла лицо руками. Она плакала.
Вдруг из уст Салли сорвался глубокий вздох. Она проснулась. Новицкий и заплаканная Наташа сейчас же вскочили с мест. Склонились к ложу больной.
— Где Томми? — тихо спросила Салли.
— Спит у входа в палатку. Я сейчас его разбужу, — поспешно ответил Новицкий. — Он три ночи не спал...
— Не будите его... — шепнула Салли. — Теперь я не хочу его видеть.
— Почему это, голубушка?! — удивился Новицкий. — Томек мне ни за что не простит...
— Пришла, видно, моя смерть, — тихо сказала Салли, слабым, прерывающимся голосом. — Я не хочу, чтобы он это видел.
— Салли, ты не умрешь! — воскликнул Новицкий. — Томек с ума сойдет от горя! А я... я...
Капитан не мог говорить. Он наклонился к больной, схватил ее маленькие ручки в свои большущие лапы. От ужаса у него стали дыбом волосы на голове.
— Поцелуйте меня... от Томека, — попросила Салли. — Скажите ему, что мое единственное желание в жизни — быть вместе с ним. Я надеялась, что мы поженимся. Мне было бы легче умирать, если бы Томек был моим...
Новицкий до крови закусил губы. Он судорожно сжимал руки девушки, будто хотел этим удержать ее от смерти.
— Томек принадлежит только тебе, — глухо сказал он. — Как только мы очутимся на «Сите», я как капитан, сам сочетаю вас браком. Поверь мне!
— Это будет уж слишком поздно, капитан... — шепнула Салли.
— А вы не можете сделать это сейчас? — спросила Наташа. — Ведь и на суше вы остаетесь капитаном!
Видимо, в голове капитана зародилась какая-то идея, потому что у него заискрились глаза. Он наклонился к Салли и спросил:
— Ты окончательно решила выйти замуж за Томека?
— Такова моя последняя воля... — ответила Салли и на губах ее появилась слабая улыбка, осветившая бледное личико.
— Ты будешь его женой! Наташа, разбуди Томека!
Через несколько минут в палатку вошел Томек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77