он уже не был перед ней так же честен, как она перед ним. Внезапно Маккензи разразился бранью, пытаясь заглушить голос совести:— Хватит паясничать, мисс Лоуренс! И вы, и я знаем причины, почему мы играли в эту игру: я вас подозревал, а вы пытались сбить меня со следа.— Мне казалось, что вы не слишком меня подозревали. Особенно когда целовали меня.— Все это было продиктовано служебной необходимостью, мэм, — произнес он насмешливо.Ее зеленые глаза тут же вспыхнули от боли, затем она сказала презрительно:— Да, служба и честь прежде всего, детектив Маккензи.— Вы правильно все поняли, леди.«Тебе следовало бы гордиться собой, Маккензи», — подумал он с горечью.Эмили попала не в бровь, а в глаз — особенно когда говорила о любви. Один раз позволив себе поверить в ее ложь, он оставил всю свою подозрительность. Ведь в глубине души он так сильно хотел, чтобы она была настоящей Эмили Лэйн.Его охватила досада. Он бросил ее очки на пол и в бешенстве растоптал ногой в тяжелом ботинке. Хруст стекла на мгновение нарушил напряженную тишину, стоящую в комнате. Чуть позже Эмили заговорила:— Благодарю вас.Маккензи непонимающе нахмурился, а она горько усмехнулась.— Я их ненавидела.Итак, это действительно была маскировка. Он подозревал это с самого начала, но потом поверил, что она не может без них обходиться. Очки заставляли ее изощряться в актерской игре — придумывать все эти спотыкания о предметы, ощупывания и прочие затруднительные положения, в которые она попадала. Все это заставляло окружающих считать, что Эмили не может без них обходиться ни минуты. Джош тряхнул головой, отгоняя воспоминания.— Что еще было ложью, леди? Раскройте все свои ухищрения бедному, тупому Маккензи. — Он распрямил плечи. — Первое, что мы сделаем, как только наступит утро, это соберем ваши вещи, а потом я отконвоирую вас на железнодорожную станцию. Там мы сядем на первый же поезд, который следует на восток. А эту ночь вы можете провести, вспоминая все свои грехи.— Вы хотите сказать, что я проведу всю ночь с вами, в этой комнате? — спросила Эмили в замешательстве.— А разве не этого вы так желали, когда крались сюда на цыпочках, подбираясь к моей двери, мисс Лоуренс?Ее глаза гневно вспыхнули.— И вы намереваетесь завтра вести меня через весь город со связанными руками, как рождественскую индюшку?— Кто может этому помешать?— Я. И, я думаю, мистер Гарви тоже. Вас не ждет ничего хорошего. Мистеру Гарви не понравится, что одну из его официанток поведут по городу, как рабыню.— Я работаю не на мистера Гарви, а с этого момента и вы тоже больше не его работница.Ее глаза сузились в щелочки.— Вы настоящий подонок, Маккензи. Вы даже не представляете, какие обстоятельства вынудили меня сбежать от отца! А теперь вы тащите меня назад, чтобы получить за эту подлую работу несколько грязных монет. А что, если мой отец бил меня? Такая возможность не приходила вам на ум?— Никогда. Я видел вашего отца. Он, может быть, чересчур властный, но насколько я могу судить, он не может себе позволить бить женщину.Эмили вздернула голову и презрительно посмотрела на него. Под этим ее взглядом он снова почувствовал, каким идиотом был все это время.— Мы оба хорошо знаем, насколько верно вы можете судить, мистер, — произнесла Эмили саркастически. — Например, как вы ловко рассудили обо мне. Вы можете мне не верить, Джош, но у меня были веские причины, чтобы убежать из дома, от моего отца.— Я не хочу ничего о них слышать. Меня наняли, чтобы вернуть вас обратно, и я наконец смогу доложить, что выполнил эту работу. Что там у вас было до того, как вы сбежали, и что будет после того, как вы вернетесь домой, меня совершенно не касается.— Не касается? А то, что было между нами — особенно сегодня днем, — это тоже вас не касается?Воспоминание о нынешней поездке, о ее теле, сияющем под лучами солнца, о капельках воды, сверкающих в ее волосах, заставило его сердце сжаться от боли. Она знает, как бередить старые раны.— Я предлагаю вам не пытаться играть на моих чувствах, мисс Лоуренс. Единственная вещь, которая меня сейчас интересует, это моя работа. Запомните это.— Я не понимаю, почему вы так сердитесь, Джош.Он резко выхватил из кармана свой значок агентства и сунул ей под нос.— Для вас — детектив Маккензи.— Чудесно, детектив Маккензи, — уступила Эмили. — Но почему вы не можете понять, что я делала то, что действительно чувствовала?— Потому что я никогда не позволю себе полюбить воровку и обманщицу. Именно поэтому.— Сколько раз мне надо повторять, что я не воровка?!— Вы можете повторить это еще хоть тысячу раз, все равно я не поверю вам.— Но почему?Ее голос звучал смущенно, печально и немного потерянно — именно такие чувства обуревали и Джоша, как он ни старался быть холодным профессионалом. И виновата во всех его несчастьях именно она, Эмили. Не в состоянии терпеть боль, которую она ему причиняла, детектив схватил ее за плечи и сжал их, глядя прямо ей в глаза, которые сейчас не заслоняли толстые стекла очков.— Потому что вы позволили мне дотронуться до себя, Эми, а все остальное было ложью.Как он и пригрозил ей, он всю ночь держал ее в своей комнате. Эмили была в бешенстве. Не только потому, что Роза подумает, что они с Маккензи занимаются сейчас любовью, или что ей достанется за нарушение комендантского часа. Эмили не могла не смеяться над своим идиотским положением. Ей достанется в любом случае, потому что ее проведет по всему городу этот дубинноголовый Пинкертон, который не слушает никаких доводов разума.Она не могла заснуть, Джош тоже не сомкнул глаз, хотя оба пробовали это сделать — он в кресле, а она на его кровати.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108