он хотел заняться делом управления страной. Незначительные события докучали ему, а он был не из тех людей, кто умел скрывать свою скуку.
Для меня это было легче. Я была совершенно другая по натуре. Мне нравилось видеть вокруг улыбающиеся лица, и я не переносила продолжительного молчания. Мне нравилось выслушивать мнения окружающих и, должна признаться, мне нравилось посплетничать.
На следующий день после коронации нам пришлось принять всех членов палаты общин, явившихся поздравить нас. Я знала, что Уильям находил это пустой тратой времени. Корона была уже у него на голове. Это было единственно важное обстоятельство. Все другое не имело значения.
Мне в таких случаях уделялось больше внимания, может быть, потому, что меня считали законной наследницей престола, а может быть, просто потому, что со мной было легче разговаривать. Уильям видел это и злился и на поздравителей и на меня тоже. Я изумлялась, что с его умом он не мог скрывать свое раздражение и усвоить более приветливую манеру общения, которая расположила бы к нему многих и многих.
Он был доволен, когда он мог удалиться в Хэмптон-Корт. Строительство шло там быстро, и на месте старого дворца воздвигалась новая элегантная постройка. Я была рада, что часть старого тюдоровского дворца уцелела, что создавало интересный контраст.
Я думала, что Хэмптон-Корт станет любимым местопребыванием Уильяма и моим тоже.
Я проводила много времени в обществе Анны. Восторг, испытанный мной при встрече, несколько поостыл. Она всегда раздражала меня своей апатичностью, а теперь, когда она должна была вот-вот родить, ее апатичность стала просто фантастической.
Она обычно сидела молча, улыбаясь какой-то бессмысленной улыбкой. Говорила одна я, рассказывая ей о людях, которых я встречала и какое они на меня производили впечатление, о моей жизни в Голландии и о различиях между голландцами и англичанами. Она сидела, добродушно кивая, но я была не уверена, доходило ли до нее то, о чем я говорила.
Она изменится после рождения ребенка, думала я.
Иногда я начинала беспокоиться о ней. Она стала колоссальна. Анна всегда имела склонность к полноте. Я вспоминала, как она сидела с нашей матерью, поедая сладости. Эта привычка осталась у нее. Когда я пыталась протестовать, она пожимала плечами.
– Это все из-за ребенка, – говорила она. – Он будет настоящим гигантом.
Анна была очень привязана к мужу, а он к ней. Как непохоже на нас с Уильямом! Конечно, Георг ничего из себя не представлял, но он был добр и любезен со всеми. У него не было мудрости Уильяма; он никогда бы не стал великим правителем, зато какой он был обворожительный человек! И как Анна была довольна своим замужеством!
И все же временами мне казалось, что Сара Черчилль была для нее важнее Георга. Ей всегда нравилось иметь ее поблизости. Может быть, когда Сара была при ней, ей не нужно было утруждать себя разговором, потому что Сара говорила без остановки. Держалась она высокомерно.
По обычаю после коронации производились новые назначения и награждения поместьями и титулами. Так было и на этот раз. Например, Гилберт Бернет стал епископом Солсбери, Уильям Бентинк – герцогом Портлендским, а Джон Черчилль – графом Мальборо. Сара была очень довольна, и Анна была счастлива ее триумфом.
Между ними была очень тесная связь – Сара командовала, Анна подчинялась. Я полагаю, Сара управляла и своим мужем так же, как Анной.
Между мной и Сарой существовала некоторая враждебность. Сара, разумеется, должна была относиться с уважением к королеве и не могла открыто оскорбить меня; но мне казалось, что наедине с Анной она пыталась настроить ее против меня.
Ее неприязнь ко мне началась с истории с двумя пажами, происшедшей когда я была в Голландии. Анна в это время поселилась рядом с Уайтхоллом, в Кокпите, где некогда жила леди Каслмейн, фаворитка дяди Карла.
В придворном штате произошли некоторые изменения, и Анне потребовались еще два пажа.
Люди, занимавшие такое положение, как Сара, пользовались привилегией продавать выгодные придворные должности, и Сара продала эти места за тысячу двести фунтов, получив значительную прибыль; но поскольку эти должности были в штате принцессы Анны, которая могла стать когда-нибудь наследницей престола, эта цена показалась вполне приемлемой заинтересованным семействам.
Она уже, наверно, поздравляла себя с успехом, когда обнаружилось, что эти пажи были католиками. Поскольку в это время многие уже были настроены против короля Якова, а Анна считалась истинной протестанткой, этого нельзя было допустить.
Я написала Анне, что пажей следует уволить немедленно. Создалась затруднительная ситуация, поскольку Анна знала о выгодной сделке Сары, а Черчилли всегда нуждались в деньгах и добывали их где только могли. Но ввиду грядущих событий ничего не оставалось делать, как уволить этих двух пажей.
Сара очень не хотела возвращать деньги семьям, заплатившим за эти должности, которых молодые люди лишились. В конце концов было решено, что Сара оставит себе четыреста фунтов и вернет остальное.
Когда это совершилось, Сара была очень недовольна. Она во всем обвиняла Уильяма и меня, считая, что, если бы не мое письмо, никто и не узнал бы, что новые пажи принцессы – католики.
Деньги имели для Сары большое значение, и она никогда не могла простить мне потерю восьмисот фунтов.
Я всегда чувствовала ее враждебность и не доверяла ей.
* * *
Анна вот-вот должна была родить. Наступила жара, и она стала еще более апатичной, чем раньше. Я начала беспокоиться о ней. Она относилась к деторождению, как и ко всему остальному, очень спокойно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88