Ты и я… сумеем одолеть этих вероломных людишек. Они не отодвинут нас на задворки.
– Конечно, нет, моя любовь. В этом не может быть сомнения.
Они сели возле окна, он обнял ее, прижал к себе.
– Как ты великолепна в своем наряде! Истинная королева!
– Но не достойная того, чтобы исполнять обязанности регента, – сказала она с горечью.
– Изабелла, откинь горькие мысли! Мы так или иначе перехитрим их! Юный Эдуард всегда будет на нашей стороне.
Она кивнула, но не слишком уверенно.
У нее появились сомнения в отношении сына, которыми она не хотела пока делиться даже с Мортимером.
* * *
Изабелла была совсем недалека от истины, почувствовав, что сын начал задумываться над многим, многое понимать и соответственно оценивать. Он уже знал, что не может особенно гордиться своими родителями, что не зря люди вокруг так часто вспоминают годы царствования его деда, Эдуарда I.
А его отец оказался слабым и нерешительным; кроме того, оказывал подозрительное покровительство красивым молодым мужчинам и разбазаривал на щедрые подарки для них государственное добро. Его мать находится в незаконной связи с Роджером Мортимером и даже не считает нужным скрывать это.
Юный Эдуард все чаще вспоминал сейчас недолгое свое пребывание в провинции Эно, знакомство и частые беседы с Филиппой, одной из четырех дочерей графа Эно. Он многим делился с ней из того, что его беспокоило, и хотя далеко не все, о чем говорил, она могла понять, поскольку жила там, где была удалена от тревог большого мира, но выказывала искреннее сочувствие, иногда почти граничащее с экстазом, что не могло не льстить ему.
Он прямо сказал ей как-то, что хотел бы жениться на ней и что, насколько знает, его мать уже говорила об этом с ее родителями.
– У меня есть старшая сестра, – ответила тогда Филиппа, но он заверил, что выбор его падет только на нее, и она чувствовала, что он говорит правду.
Им обоим было по пятнадцать лет, он всего на несколько месяцев старше ее, но она боготворила его, как старшего, верила в его разум и решимость, в то, что как он сказал, так и будет. Она признавалась, что никогда раньше не встречала такого, как он, на что Эдуард отвечал: «Ты говоришь так, потому что сама судьба предназначила нас друг для друга задолго до нашей встречи…»
Вокруг него продолжали происходить странные тревожные события. Его отец сделался пленником. Такого не может и не должно быть – чтобы король становился пленником своих подданных. Это неправильно. Впрочем, его держат в плену не подданные, а собственная жена, королева. Это юный Эдуард хорошо понимал.
Он любил отца почти так же, как мать, потому что тот всегда бывал добр и ласков с ним и на людях, и когда они оставались одни. Мальчик чувствовал, что нравится отцу, что король гордится им.
Мать, помимо всего, вызывала у него постоянное восхищение своей красотой; порою он жалел ее, поскольку догадывался, что она не вполне счастлива; лишь во Франции начал отчетливо понимать враждебность матери по отношению к отцу, и это беспокоило его все больше и больше.
И вот теперь, после возвращения в Англию, отец превратился почти что в узника, его самых верных советников предали мучительной смерти. Что же ждет отца?
Мальчик испытывал временами леденящий душу страх.
«Я не хочу этого, – твердил он самому себе. – Не хочу, чтобы из-за меня или от моего имени происходило что-то плохое, что-то несправедливое в отношении отца».
Он пытался говорить откровенно с матерью, но она всегда отвечала уклончиво, уходила от чистосердечного разговора, зато часто напоминала сыну о всем плохом, что сделал его отец и ей, и стране, которой ему надлежало править…
Наступил день, когда в покои к юному Эдуарду пожаловала мать и с нею два его дяди, графы Кент и Норфолк, а также Уолтер Рейнолдс, архиепископ Кентерберийский, тот самый Рейнолдс, кто был когда-то близким другом принца, а потом и короля Эдуарда II, свидетелем и участником его забав, поверенным тайных дел и мыслей, кого этот король сделал в свое время архиепископом, преодолевая сильное сопротивление недоброжелателей. Теперь Рейнолдс был целиком на стороне тех, кто оказался сильнее. Впрочем, возможно, причиной его перехода в противоположный лагерь было полное разочарование в способности короля хоть как-то улучшить положение в стране и вывести Англию из того состояния, в котором она пребывала.
Вошедшие преклонили перед мальчиком колени. Это было ново и необычно для него, он сразу забеспокоился, не случилось ли еще что-то с отцом.
Первым заговорил архиепископ.
– Милорд, – сказал он, – король, ваш отец, показал себя полностью неспособным носить корону… Недостойным ее…
У Эдуарда перехватило дыхание.
– Он умер? – воскликнул мальчик.
– Нет, милорд. Он жив и по-прежнему содержится в замке Кенилворт, где его тщательно опекает граф Генри Ланкастер. Но поскольку, как я уже сказал, король оказался недостойным своего венца, решено лишить его престола. Он не может больше править страной. Вы, милорд, новый король Англии.
– Но как это возможно, если отец жив? Он ведь коронован!
– Корона стала слишком тяжела для его слабой головы, – продолжал архиепископ. – Теперь вы – король. И не бойтесь: пока вы молоды, с вами будут добрые советчики, которые научат вас управлять королевством.
– Я не боюсь за себя, – надменно произнес юный Эдуард. – Я боюсь за отца и хочу увидеть его.
В разговор вмешалась королева.
– Это лишь расстроит его еще больше, мой мальчик, – сказала она. – Разумней и добрее по отношению к нему оставить его в покое там, где он находится. Я располагаю сведениями, что он вполне здоров и бестревожен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119