Хаос усиливался. Сразу же после того, как был подписан «мясницкий» указ, с королем случился очередной приступ. Что касается дофина Людовика, который после неудавшейся попытки бунта против своего родственника теоретически становился регентом, то он вообще отказался вмешиваться во что бы то ни было. Дофин погрузился в беспробудное пьянство, обжорство и увеселения. Ночи напролет он проводил на балах, а днем отсыпался после очередной попойки. Герцог Беррийский тоже не обладал реальной властью. Он фактически был узником собственного Нельского дворца. Однажды ночью банда мятежников разбила окна особняка, а он решил, что это пришли его убивать.
На площади перед собором жестокость достигла невероятных пределов. Пьесы, которые теперь показывали на подмостках, были отнюдь не просто развлекательными. На сцену вытаскивали несчастного арманьяка, которого можно было опознать по белой ленте. Ему связывали за спиной руки. Потом появлялся актер, изображающий бургундца, с андреевским крестом, вооруженный топором или ножом. Он изощренно оскорблял своего соперника, вызывая неизменный смех публики. Хохот только усиливался, когда несчастный арманьяк принимался кричать от страха или умолять о пощаде. В финале «пьесы», вдоволь натешившись, бургундец разбивал арманьяку голову топором или вонзал нож ему прямо в сердце.
По площади собора Парижской Богоматери потоком текли бурые реки крови и вина. Потому что пьянствовали все больше и больше. Герцог Бургундский уже не поставлял бочки в дома квартального, зато к услугам мятежников были винные погреба разграбленных домов богатых буржуа. В воздухе висел тошнотворный запах скверного дешевого пойла, смешанный с запахом свежепролитой крови.
Мишалетта и ее приятельницы развлекались самым ужасным образом. Высказанные в лихой песенке намерения они решили исполнить буквально и оскопляли арманьяков, живых и мертвых. Отрезанные члены они вешали себе на шею наподобие ожерелья или привязывали к поясу.
Все это невероятно возбуждало их любовный пыл, и они неистово совокуплялись с приятелями, а порой и между собой. Статуи святых на фасаде собора оказались свидетелями чудовищных сцен разврата и кровавых мученических смертей, достойных времен первых христиан.
Сидя на третьем этаже дома Вивре, Луи с отвращением ловил отголоски ужасных криков и вдыхал тошнотворные запахи, доносившиеся с площади. Подумать только, ведь он считается начальником этих монстров! Он чувствовал, что у него самого руки по локоть в крови! Луи думал об отце, о своем сыне, и порой его охватывало непреодолимое желание все бросить, вскочить на лошадь и помчаться к ним.
Но он тут же осаживал себя: он не имеет на это права. Он обязан исполнить предназначенную ему роль до конца.
Луи заставлял себя успокоиться и, рассуждая по возможности здраво, правильно оценивать ситуацию. Адам Безотцовщина по-прежнему находился между жизнью и смертью. К великому сожалению, он не умер, но все еще оставался абсолютно беспомощным, а для Луи это было очень важно, потому что он понимал: как раз сейчас для него самого настало время действовать.
Из-за всех этих бесчинств у большинства парижан «мясницкий» террор вызывал отвращение. Настанет момент, когда придется организовать контрдвижение и возглавить его. На короля рассчитывать нечего, его сознание оставалось замутненным; дофин был всего-навсего марионеткой; Изабо Баварская казалась существом нерешительным и слабым. Единственным человеком, способным встать во главе движения, оказывался герцог Беррийский.
А герцог Беррийский между тем не выходил из Нельского дворца, и жизнь его подвергалась опасности. Необходимо было доставить его в безопасное место. А разве можно отыскать место безопаснее, чем то, что предложил теолог Жерсон, — собор Парижской Богоматери? Луи де Вивре выждал некоторое время и решился, наконец, отправиться спасать Жана Беррийского.
В одиннадцать вечера он вышел из дома. Когда Луи оказался на площади, его приветствовали радостные пьяные выкрики: «Да здравствует квартальный старшина!» Взяв под мышку плащ, человек-птица отправился в путь.
Пожалуй, Луи был единственным, кто мог ночью прогуливаться по улицам Парижа, оставаясь в полной безопасности. Кто решился бы напасть на старшину квартала собора Парижской Богоматери, почти столь же знаменитого, как и сам Башка? Кто осмелился бы атаковать фигляра, чьи птичьи лапы и клювастая голова стали уже легендарными?
Луи перешел на левый берег и зашагал по набережной по направлению к Нельскому дворцу. Тогда он снял маску и до самых глаз укутался плащом, потому что квартальный старшина не должен входить в дом герцога Беррийского: это означало бы выдать себя. Момент действительно был опасный, но, к счастью, на улице было очень темно и, главное, совсем безлюдно.
Проникнуть в Нельский дворец через одно из разбитых окон первого этажа оказалось делом весьма простым. Огромное помещение оказалось совершенно пустым. Луи направился было к лестнице, но услышал какой-то шум. Вооруженный слуга с факелом в руке преградил ему путь.
— Сюда нельзя!
В голосе слуги звучал неприкрытый страх, но было также очевидно, что храбрый человек готов защищать своего господина даже ценой собственной жизни.
Луи спокойно произнес:
— Я не желаю никакого зла монсеньору герцогу. Напротив, я пришел, чтобы спасти его. Посмотрите, я один.
Слуга недоверчивым взглядом окинул помещение: оно и в самом деле было пустым.
Луи между тем продолжал:
— Я Луи де Вивре, в прошлом советник монсеньора герцога Орлеанского. Твой господин знает меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231