И чем раньше, тем лучше.Дома Джино ожидали несколько посланий с настоятельными просьбами сенатора срочно связаться с ним.За рулем сидел Алдо. Когда в пять часов дня Джино переступил порог своего дома, то встретила его только горничная.— Где Синди?Алдо пожал плечами и отвел взгляд. Уж он-то никак не хотел оказаться первым, кто должен сообщить Джино, что его жена разъезжает по городу с другим. Денно и сам скоро об этом узнает. Очень скоро.— Эй, — повернулся Джино к горничной, — а где миссис Сантанджело?От испуга та подпрыгнула. На лице хозяина она видела такое выражение, которое наполняло ее душу жутким страхом.— Я… Я не знаю, сэр. Она не оставила никакой записки. Он нахмурился.— Ты сказал ей, что я вернусь сегодня? — спросился Алдо.— Да, я ей говорил. Может, если бы ты сам позвонил… ей не очень-то понравился твой… отъезд…— Плевать мне, что там ей понравилось, а что — нет. Она моя жена, и должна быть здесь, черт бы ее побрал.Алдо водил носком ботинка по полу. Видимо, все-таки стоило предупредить Джино о том, что происходит.— Послушай, — начал он.— Пойду-ка я лучше прилягу, — не дал ему закончить Джино. — Цифры у тебя с собой?Алдо кивнул, сунул руку во внутренний карман пиджака и вытащил пачку бумаг.— О Парнишке что-нибудь новое слышно?— Ничего. Он лег на дно. Но когда-то ему все же придется подняться к поверхности. Не беспокойся, мы разыщем его.— Это кто же беспокоится?Обед был изысканным. В номер принесли холодного омара, шампанское, клубнику со сливками.Генри Маффлин-младший снял в гостинице номер-люкс, приказал украсить его красными розами, принести проигрыватель и набор пластинок с соответствовавшей моменту музыкой. После того как обед был закончен, он извлек из кармана небольшую коробочку, покрытую черным бархатом, но не торопился открыть ее.— О Генри! — вскричала Синди. — Ты столько для меня значишь'.На лице его расплылась довольная улыбка.— Ты т-т-так добра ко мне, дорогая.Она торопливо запихала в себя остатки омара, залпом прикончила бокал с шампанским, одну за другой проглотила лежавшие еще на тарелке ягоды.— Ну, милый, — в волнении шептала Синди, — ну, давай же откроем ее!— Д-д-да, конечно.Глаза ее жадно сверкнули, пальцами Синди мертвой хваткой вцепилась в коробочку — так, наверное, голодный щенок бросается на первую в своей жизни кость. Драгоценностей у нее хватало, но какая женщина скажет: все, достаточно?Раскрыв коробочку, она обмерла, забыв закрыть рот. На строгом черном бархате гордо лежало удивительной работы кольцо. Огромный рубин в старинной оправе, украшенной бриллиантами и изумрудами. Своим великолепием кольцо затмевало все побрякушки, что были на сегодняшний день у Синди.— О Боже, Генри, — выдохнула она. — О Боже мой'.— Т-т-тебе нравится? — он с тревогой смотрел на нее.— Нравится? Нравится это? Да я сейчас сойду с ума'.Подскочив от восторга, она принялась осыпать его щедрыми поцелуями.Синди тут же сунула свой пальчик в кольцо, начала крутить рукой в воздухе, любуясь игрой граней.Это зрелище привело Генри в такое возбуждение, что он со всей доступной ему скоростью принялся освобождать от одежды свое тщедушное безволосое тело. Не прошло и минуты, как он стоял перед Синди абсолютно голым, причем и на этот раз его мужской признак был далеко не на высоте.Синди, увлеченная блеском камней и подсчетом их стоимости, ничего не замечала.— Синди, — жалобно позвал он.Она совсем забыла о его присутствии.— О-о! Детка Генри уже готов немножко позабавиться и поиграть?— да! — в голосе его слышалась неподдельная страсть.— Ну, в таком случае, моему мальчику нужно будет сесть на свое место и посмотреть представление. — Она толкнула его назад, в кресло, и поставила на проигрыватель пластинку.Под звуки «Я хочу, чтобы твоя любовь согрела меня» Синди начала медленно раздеваться.Грудь Генри высоко поднималась.Сидя в своих роскошных апартаментах, Джино в полном одиночестве вновь прочел письма сенатора Дьюка. Может, этот человек и вправду финансовый гений, но и идиот он тоже первостатейный.Двенадцать писем, написанных на протяжении двенадцати недель.Двенадцать полных угроз и проклятий компрометирующих писем к Зефре Кинкайду, посланных из Южной Франции, где сенатор в длительном отпуске после перелома ноги восстанавливал силы на яхте.Эти письма позволили Джино по кусочкам сложить всю картину целиком. Зефра Кинкайд оказался молодым человеком, с которым сенатор познакомился во время своих ночных прогулок по довольно-таки темному миру гомосексуального сообщества. Итак, Зефра — очень молод. Сенатор — очень богат.Между ними установились стабильные отношения: раз в неделю они встречались в маленьком отельчике на Вест-Сайде, где посетителям не задают лишних вопросов. Знакомство их длилось три года, а на момент их первой встречи Зефре едва исполнилось пятнадцать.Абсолютно ясно, что сенатор привык к мальчику. Но когда этот мальчик начал расти и превращаться в мужчину, Освальд почувствовал, что уже устал от него.Остальное Джино мог себе представить. Шантаж. Сенатору приходится обратиться к нему, Джино, с просьбой об услуге. И услуга эта была ему оказана.В газетах почти ничего не говорилось о двойном убийстве. Жертвы — чернокожие, так что сенсации на этом все равно не сделать. «ДВОЙНОЕ УБИЙСТВО НА ПОЧВЕ НАРКОТИКОВ» — гласил заголовок над небольшой заметкой. Джино легонько вздохнул. С их смертью общество не понесло особо тяжкой потери.Он посмотрел на часы и почувствовал, как внутри начинает нарастать гнев. Скоро девять часов, а Синди по-прежнему нет. Звонок в клуб тоже оказался бесполезным — ее там и не видели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153