— Я решила, что это Скотт подкармливал растения новым… э-э… химикатом.Джино еще шире раздвинул губы.— Не-е-т. Это собачье дерьмо. Но ведь вы знаете, как говорят. — Он подмигнул. — Если ступишь в дерьмо, то потом удача никогда уже не отвернется от тебя. По-моему, это хороший знак для нас обоих, миссис Ди.— Зовите меня Клементиной.— Ладно. Почему бы и нет?Энергичным шагом Джино отправился к Алдо.— Ты слышал о пожаре? — поинтересовался у него Алдо.— Где?— В доме Катто. Вся его семья погибла в огне. Джино показалось, что он ослышался.— Что?— То, что слышал. Они оказались в ловушке. С Катто и отцом все в порядке — они в это время работали. Ужасно, да?— Ты виделся с Катто?— Нет.— Я иду к нему.По пути Джино думал о Катто. Последний раз они встретились около года назад, но какое это имеет значение в таких случаях?Вдоль улицы еще стояли пожарные машины, в воздухе был разлит запах гари. Усыпанный осколками стекла тротуар залит водой. На бордюрах, на ступенях подъездов — люди, многие в одном нижнем белье. Мужчины устало пытаются успокоить беззвучно плачущих женщин.Засунув руки поглубже в карманы верблюжьего пальто, Джино с неловкостью озирался по сторонам в поисках Катто.— Мистер Сантанджело, простите, мистер Сантанджело! — Кто-то потянул его за рукав. Обернувшись, Джино увидел перед собой Джэкоба Коэна, паренька, сводившего счеты со стариком Пуласки.— Да? В чем дело? — Он встряхнул рукой.— Вы бы видели, как тут горело! — воскликнул мальчишка, скривив перепачканное сажей лицо. — Пламя стояло так высоко, что можно было подумать — полыхает весь город.— Как же ты-то выбрался?— Выпрыгнул в окно.— А твои?— Все сгорели.По его виду нельзя было сказать, чтобы это повергло его в безутешную скорбь.— Через неделю мне исполнится пятнадцать. — Джэкоб почесал нос. — Не хочу, чтобы они отправили меня куда-нибудь в приют. Я и сам не пропаду.Джино вздохнул. Мальчишка напомнил ему его самого.— Что тебе нужно, Джэкоб?— Пятьдесят долларов. Этого хватит на то, чтобы выбраться отсюда и найти какую-нибудь комнату. Одному мне будет хорошо. Мне никто не нужен.— В приюте о тебе бы заботились. Долго там держать не будут — до шестнадцати.— Ну уж нет, мистер Сантанджело. Вы-то знаете, что для школы я не гожусь. Дайте мне взаймы денег, я вам их верну. Пара месяцев — и вы получите их назад с процентами.Джино нахмурил брови.— Не знаю…Джэкоб склонил голову набок.— Мистер Сантанджело, неужели такой славный еврейский мальчик, как я, позволит себе надуть вас?Джино вытащил из кармана пачку банкнот, отсчитал пять двадцаток.
— Вот тебе сотня. На полгода. И не забудь про проценты.Джэкоб не верил своему везению. Схватив деньги, он готов был уже пуститься со всех ног, но Джино остановил его.— Ты знаком с Боннио?— Конечно.— Катто видел?— Да. Его отца хватил удар, когда он узнал. Сейчас он в больнице, Катто поехал с ним.Джино достал еще одну двадцатидолларовую купюру и сунул ее Джэкобу за ремень брюк.— Держи, малыш. Без процентов.— Спасибо!Глядя вслед убегавшему пареньку, Джино размышлял о том, что ждет его в будущем. Но это уже его трудности. Развернувшись, он отправился в больницу.Синди мучилась от скуки. Она навела порядок в маленькой квартирке, правда, не слишком утруждая себя. Но разве она поступила в прислуги? Какое-то время ей удалось убить, крутясь перед зеркалом и примеряя то или другое платье.Наигранная скромность была ей чужда. Она знала, что ее привлекательность заставляет мужчин терять голову, стоило ей лишь посмотреть на них. По-детски широко распахнутые голубые глаза. Пухлые розовые губки. Остается только чуть-чуть выпятить и без того высокую грудь, и — voild — она неотразима.Все мужчины — простаки. Девушки — совсем другое дело.Кое-что о жизни Синди уже знала.Крутя плечиками перед зеркалом, она решила, что должна стать кинозвездой. В красоте Синди им не уступит.Зеркало тоже надоело. Синди упала на кровать.Неплохо было бы также стать шпионкой, обольстительным секретным агентом, выполняющим опасные задания, кочуя из одной постели в другую. Собственно, все, что имеет какое-то отношение к траханью, ее полностью устроит.Она громко хихикнула. Она очень любила любовь.Постепенно Синди начала приходить в возбуждение, оно охватывало ее целиком — теплое, засасывающее ощущение, поднимавшееся от кончиков пальцев на ногах до окруженной нимбом золотистых волос головки.Ладонь ее скользнула между ног, тело погрузилось в жаркую истому.Синди хорошо знала, что она собирается делать, рядом не было никого, кто смог бы ее остановить. Когда она жила с Бананом, самоублажение превратилось у нее в ежедневную потребность. Банана никогда не интересовало, что ощущает во время занятий любовью женщина. Он умел только одно: пихать свою штуку то туда, то сюда.Со смехом она принялась срывать с себя одежду. На мгновение ей захотелось, чтобы Джино оказался дома. С ним получилось бы лучше. Вот уж кто знал, как распорядиться своим отлично налаженным прибором.Сосальщик чертов! Пропал куда-то, когда он так нужен ей здесь! Впервые за то время, что она поселилась у Джино, Синди пришлось начать свою любимую игру в полном одиночестве.Теперь уже обе руки включились в работу. Из головы вылетели все мысли о Банане, о Джино, о них всех. Да и кому вообще нужны мужчины? Кому нужны эти сосальщики?..Увидев выходящего из дверей больницы Катто, Джино побежал навстречу. Ему хотелось обнять друга, однако Катто отстранился от него.— Ну? — спросил Джино. — Отцу лучше?— Он умер, — каким-то пустым голосом ответил Катто; лицо его сделалось абсолютно неподвижным.— Умер? — переспросил Джино. — Да ведь твой старик всегда был крепче дуба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153