Клементина подошла к туалетному столику, чтобы внимательно рассмотреть свое отражение в зеркале.— Неужели? — равнодушным голосом спросила она.— Готов держать пари. — Джино подошел к ней сзади, обнял. — Так же, впрочем, как и я, но я — на свой лад.Крепко прижав Клементину к себе, Джино стоял и раскачивался из стороны в сторону.— Ах вот как?Он продолжал раскачиваться.Она почувствовала, как напрягся его член.— Джино!Но он уже расстегивал брюки.— Хочу трахнуть тебя еще раз — пока холост.— Не говори глупостей! У нас нет времени. Я уже совсем одета. И в любом случае — не здесь. Это невозможно.— Невозможного не бывает. — Пальцы его проворно бегали по пуговицам ее блузки. — Ты сама меня этому учила.Клементина поняла, что Джино не шутит.— Но это же просто смешно, — слабо сопротивлялась она.— Да. Ну и что?Справившись с блузкой, он отбросил ее на кровать. Через мгновение туда же полетели и кружевные трусики.— Осторожнее! Моя косметика… прическа…— Обопрись о стол. Все останется как есть. Она склонилась над столиком, упершись в него руками, уже изнывая от нетерпения. Он вошел в нее сзади мягко, медленно, так, будто в их распоряжении была целая вечность.— О-о… — У Клементины перехватило дыхание. — Ты оказался способным учеником…— С такой учительницей…Он стоял и раскачивался, и мысли его были заняты предстоящим бракосочетанием, Синди, будущим ребенком.И впервые за много-много месяцев он подумал о Леоноре.Кончая, он дрожал, как дикий зверь. Обрушившаяся лавина оргазма стерла из памяти все воспоминания.Сегодня он станет законным мужем законной жены. Жизнь начнется заново. КЭРРИ. 1928 — 1934 Все вокруг терялось в пустоте: доктора, сиделки, стены палаты. Лица. Голоса.Кому они все нужны? Да пусть горят в аду.— Как твое имя, милочка?— Кто ты?— Сколько тебе лет?— Кто это с тобой сделал?— Как тебя зовут?— Где ты живешь?— Где твоя мать?— Кто твой отец?— Сколько тебе лет?Вопросы. Вопросы. Вопросы. До тех пор, пока вырвавшийся из ее горла вопль не погрузил их всех — безликих — в Тишину.И каждый следующий день все повторялось сначала.Ее истерзанное тело не находило покоя, криком чудовищной боли кричала каждая клеточка.Крик. Конвульсии. Еще крик, и еще, и еще — до того момента, когда ее, завернув во что-то белое и плотное, не понесли куда-то.Она очнулась в другом мире. В комнате, где никто не обращал на нее внимания, когда она кричала, рвала на себе волосы, царапала ногтями лицо.Никаких вопросов.И то же ощущение жуткой боли, те же конвульсии, та же агония.Она жила жизнью зверя, бросаясь на еду, которую приносил ей охранник в форме, давясь кусками хлеба, лакая, как собака, воду из чашки, стоявшей на полу.В течение двух лет даже проблеска мысли ни разу не мелькнуло у нее в голове. Разум оставил ее, мозг был абсолютно чист.Но как-то ночью, проснувшись часа в три, она вдруг с удивительной ясностью поняла, что она — Кэрри. Так почему же она не дома, не вместе со своей семьей? Она рванулась к запертой двери, стала призывать помощь, однако никто не пришел. Это ее озадачило и напугало. Что с ней такое приключилось?Утром Кэрри набросилась с расспросами на человека, принесшего ей пищу.— Что я здесь делаю? Где я?Охранник отпрянул в сторону. От этих помешанных всего ожидать можно. Никогда не знаешь, что они сейчас выкинут.— Ешь! — грубо скомандовал человек, ставя чашку с едой на пол.— Я не хочу есть! — что было сил закричала Кэрри. — Я хочу домой!Через несколько часов к ней в палату вошел врач.— Я вижу, ты заговорила.Глаза Кэрри от удивления расширились.— А как же мне не говорить!— Кто ты такая? Как твое имя?— Меня зовут Кэрри. Я живу в Филадельфии, вместе со своей семьей. Мне тринадцать лет.— Тринадцать? — Брови врача поползли вверх.— Да, тринадцать. — На ее щеках появились слезы. — Я хочу домой. Я хочу к маме Сонни… Я хочу к маме…Никуда ее не отпустили. Ее оставили там, где она была. А поскольку теперь она уже более не походила на маленького зверька, ей дали работу. Она убирала палаты, мыла полы, готовила пищу, и в конце дня, изнуренная, без сил валилась на свою койку, стоявшую в переполненной комнате.Так шли годы.Раз в месяц ее осматривал доктор.— Сколько тебе лет?— Тринадцать.— Где ты живешь?— В Филадельфии, с родителями.Они не могли ее никуда отпустить.Кэрри была не в состоянии понять, что вокруг нее происходит. По ночам она плакала. Она скучала по школе, по своим братикам и сестричкам, по подругам. Почему, ну почему ее держат в этом ужасном месте?В этом месте жили люди, лишившиеся разума. Буйнопомешанные. Постепенно Кэрри научилась держаться подальше от них.Ведь ей всего тринадцать лет, она должна быть осторожнее в общении с окружающими. ДЖИНО. 1937 - Эй! — воскликнул Джино. — А знаешь, у тебя это неплохо получается! , Рыжеволосая хозяйка, ее звали Би, или Пчелка, в шутливом негодовании откинула голову назад.— Мистер Сантанджело! Вы, наверное, говорите это всем девушкам!Стараясь оградить себя от чудовищного обвинения, Джино поднял вверх руки.— Кто? Я? Да ты шутишь!Пчелка улыбнулась и резким движением головы забросила назад тяжелую массу золотисто-медных волос.— У вас сложилась… определенная репутация.— Положительная, надеюсь?— Ода.— Рад слышать, рад слышать это.Поднявшись из-за огромного, орехового дерева, письменного стола, Джино выпрямился и потянулся. Девчонка ему очень нравилась, но он вовсе не собирался ради нее превращаться в дрессированную собачку.— И давно ты у меня работаешь, Пчелка? Ее пробрала дрожь. То ли от того, что в воздухе разливалась прохлада, то ли от мысли, неожиданной и ужасной, что ее готовы уволить?— Три месяца, мистер Сантанджело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153