— Не должен. Там же лошадь. Вынесет. Мартин или не услышал, или не поверил. Пришлось рыцарю бежать следом.
Языки пламени то прыгали вверх, то припадали к земле. От искр занялись и другие деревья, освещая картины одна ужаснее другой. Пальцы огня словно перелистывали книгу с картинками о судьбах грешников. Перед глазами Хэста мелькали то половина лошади, то половина человека, а то и то и другое вместе. Все это еще жило — скреблось, корчилось, царапало землю.
«Из замка этого, пожалуй, не видно, — с сожалением подумал он. — А жаль! Тут есть на что посмотреть».
Мартин бежал не прямо, а обходя камни и кусты. За всем этим ему виделась опасность, которой на самом деле более не существовало. Зубы, показанные им воинству брайхкамера, были настолько страшны, что нападавшие теперь не помышляли ни о чем, кроме бегства.
Хэст споткнулся на бегу, выругался.
Впрочем, они тоже не думали о другом. Хоть они и разнесли эту мышеловку вдребезги, уходить с этого места требовалось как можно скорее.
Лошадь сама вышла к ним навстречу. Оскаленные зубы сверкнули улыбкой. Радостно рыча, Мартин стащил Сергея на землю. Тот перенес путешествие без потерь, а может быть, даже и не заметил его вовсе. Штурман бегло ощупал друга. Руки и ноги были на месте, только рубец на горле посинел еще больше, но он и не подумал жаловаться на судьбу. В их ситуации и это было удачей.
Когда он встал с колен, лошади рядом уже не было. То ли Хэст ее демобилизовал, то ли она сама дезертировала, но, кроме нее, все остальное осталось на месте. Штурман глубоко вздохнул и посмотрел назад. Свет горящих деревьев достигал и места схватки. Ветер и дым делали свет неровным, но даже он позволял угадать то, что там сейчас творилось. Мартин зажмурился. Картина, возникшая перед глазами, оказалась под стать иллюстрациям к стихам Данте.
«Грешники в аду… — подумал штурман. — Это я — ад…» Благородный хозяин замка Керрольд смотрел туда же, куда и Мартин, но во взгляде его было только торжество. Он испытал странное облегчение. Ему стало легче от сознания того, что есть хоть один человек, который считает, что он поступил верно.
— Веди, Вергилий.
Незнакомое слово неприятно царапнуло Керрольда. Не будь у него за плечами рыцарского отряда, с такой легкостью разбитого этим чародеем, Хэст оскорбился бы, но он был… Даже тут, у дороги, было слышно, как орали наверху ослепленные стражники, и поэтому он обижаться не стал.
— Ну что же ты, пошли… — повторил Мартин нетерпеливо.
— Меня зовут Хэст Маввей Керрольд, — твердо, но довольно миролюбиво сказал рыцарь. — А на собачьи клички я не откликаюсь…

ЧАСТЬ 4
Приключение закончилось. Теперь оставалось буднично пробраться к реке, а там…
Обещанные Мартином три километра до реки они пробежали за сорок минут.
Штурмана гнала вперед и земля, что с каждым шагом наклонялась все больше, превращая шаг в бег и страх… Нет, не страх. Он пока не мог подобрать названия этому чувству, что поселилось в нем. Больше это было похоже на стыд, смешанный с горечью невозвратимой потери. Он понимал, что там, наверху, перешел какой-то рубеж, и при этом понимал, что иного выхода у него не было.
Правда, понимание этого ничуть не умаляло нового странного чувства.
Ветка, вылетевшая из темноты, с размаху хлестанула Сергея по ногам. Мартин очнулся от мыслей. Жизнь напоминала, что он выбрал для копания в душе не самое лучшее время. В эти минуты только в его руках лежали нити жизней экипажа и пассажиров «Новгорода», и эти жизни могли оказаться платой за его спокойную совесть. Но сам он считал такую плату слишком большой. С каждым шагом спуск делался все более и более пологим. Деревья становились ниже, появились кусты, продираясь сквозь которые Хэст расцарапал лицо, а потом земля резко ушла вниз.
Под ногами зашелестела трава, потянуло сыростью. Ноги на крутизне соскальзывали с сочным хрустом лопались в темноте какие-то водянистые стебли. Несколько раз Мартин чуть не упал, чудом удержав равновесие, но через минуту стало легче — трава, по которой они спускались с откоса, сменилась песком, а песок — водой. В темноте люди не заметили, как очутились в реке. Ничего не видя от кругов, мелькавших перед глазами, Мартин сделал еще один шаг и погрузился в воду до колен. Река забурлила, обтекая ноги, холод иголками заколол ступни.
— Все, — сипло выдохнул штурман. — Встали. Мочи моей больше нет…
Усталость и боль отодвинули назад мысли, рождаемые неспокойной совестью. Как спасение он вспомнил фразу, из давным-давно прочитанной древней книги: «Я подумаю об этом завтра…»
— Завтра, — повторил он шепотом. — Я подумаю об этом завтра!
Как мог аккуратно он положил Сергея на песок. Тот лежал недвижимый, словно неодушевленный предмет, безучастный к неудобствам и темноте. Штурман машинально потрепал его по плечу.
В потасовке Мартину досталось куда как меньше, но он чувствовал себя еще живым только потому, что все болело.
«Неудачная посадка плюс удачная потасовка», — подумал он, слегка завидуя ечувствительности Сергея. А у него кровь гулко била в ушах, пульсирующим обручем сжимая горло. Ныла подвернутая нога. Плечо, на котором он тащил инженера, затекло и на каждое движение отзывалось в нем колючими мурашками.
Маввей вряд ли чувствовал себя лучше, но не сел. Остался стоять.
— Они вернутся, — сказал он, отдышавшись немного. — Ты не знаешь Трульда. Он очень упорный человек. Мартин не ответил. Мысли его занимал совсем не Трульд.
Из-под полуприкрытых век он смотрел на туземца, прикидывая, чего от него можно ждать теперь, когда вместе с силой они показали свою слабость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118