В тот же миг аквариум наполнился буйством цветов — завитками малиновой и желтой красок, глубоким ультрамарином, черными пятнами и бесцветным свечением, сходившим за белизну. Разноцветные струйки смешивались и расплывались, образуя зелень, пурпур, возникали все новые и новые сочетания, пока сотня разных оттенков не заполнила вместилище хаосом мыслимых и немыслимых тонов. Валледж сделал пасс руками, и безудержное буйство красок начало упорядочиваться. Краски загустели, пастельные тона потемнели, начали вырисовываться знакомые очертания.
Прижавшись носом к стеклу, герцог Бофус, словно ребенок, заворожено смотрел, как темнеющие на глазах фигурки оседают на дно, приобретая кажущуюся твердость. Через некоторое время перед ним как на ладони, омытый, лежал весь Ланти-Юм. Идеально воспроизведенные контуры знаменитых Девяти Островов вместе и большая часть главного острова, ограниченная городскими стенами; все, даже мельчайшие, каналы; некоторые легко узнаваемые здания… вот четырехугольная крепость Вейно, а вот заостренный шпиль колокольной башни Ка-Неббинон, там — блистающий золотом герцогский дворец на берегу Лурейского канала, тут — купол арены Шоннетов, даже остров Победы Неса и тот смутным пятнышком виднелся посреди лагуны Парниса наряду с прочими, в точности воспроизведенными, деталями.
— А где водолаз? — торопил герцог. — Ну же, Ваксальт!
— Сейчас, ваша милость. — Глесс-Валледж уверенно принялся произносить заклинание. Внезапно яркий свет озарил пузатую банку изнутри, и, открыв ее, Валледж выпустил в воду обитавшее в ней существо. С минуту аморфный светящийся шарик бессмысленно метался из стороны в сторону. Затем из него вытянулись лучистые щупальца, шишечка там, где должна была находиться голова, тельце заметно удлинилось и стало напоминать блестящего гомункула. Но затем из головы вытянулись тоненькие антеннки с подобием глазного яблока на конце. Руки и ноги расплющились в ласты. На спинке и животе, будто прыщи, повыскакивали глаза. Расправились боковые плавники. Некоторое время этот эльф кружил по поверхности, пробуя плавники, затем нырнул, пронесясь сквозь толщу воды как падающая звезда и уменьшаясь на глазах, — словно чем ближе он был ко дну, тем дальше от смотрящих. Мелькнув над каналами, он растворился в рукотворной метрополии.
— А теперь начинается сама охота, — объявил Глесс-Валледж, скрывая одолевавшую его скуку. — Водолаз обыщет весь город, не оставив неисследованным ни один, даже самый крошечный клочок земли. Если наша милая леди Каравайз вернулась в Ланти-Юм, ваша милость непременно об этом узнает.
— Как я на это надеюсь! Но, Ваксальт, разве нельзя нам видеть город глазами водолаза? — Познакомившись с этим магическим приемом раньше, Бофус уже знал ответ.
— Как пожелает ваша милость, в любой момент. Более того, мы можем направить водолаза в любой район города, на какой укажет ваша милость.
— Да, правда. Чудесное устройство, друг мой, просто чудесное. Так давайте посмотрим, с вашего позволения, куда забрался водолаз.
Валледж склонил посеребренную сединой голову, что-то прошептал и поводил руками. Город, расположившийся на дне резервуара, как бы растворился. Не скованные ничем цвета взметнулись в воде, празднуя короткую свободу, прежде чем оформиться в новые образы. Картина в аквариуме изменилась, и Бофус начал видеть то, что видел водолаз, вернее, часть того. Его мозг не в силах был охватить обилие одновременных снимков, отпечатавшихся в его многочисленных глазах, и потому он воспринимал их как обыкновенный человек с весьма ограниченным полем зрения. Картина находилась в беспрерывном движении, иногда превращаясь в мозаику отдельных сцен в разных концах аквариума: то расходились на гибких антеннках главные глаза водолаза.
Водолаз скользил по Дестуле, вдоль вереницы старых ветхих строений. Каждое подверглось быстрому обыску, но ничего утешительного не обнаруживалось. Везде одно и то же убожество, грязь, теснота. В жалких комнатенках ютились самые обездоленные из лантийцев — калеки, юродивые, нищие и преступники. Герцогу Бофусу стало не по себе от этого зрелища, в сознание закралось чувство смутно сознаваемой вины. Он представил себе, что сказала бы Каравайз при виде подобного безобразия, и покраснел от стыда. К облегчению его милости, в этих лачугах леди Каравайз не оказалось.
На улице семейство беженцев-бексаев, большеглазых, с незнающими ножниц волосами золотисто-каштанового цвета, жарило на небольшой жаровне нанизанные на шампуры овощи. Аромат перца и лука привлек голодных дестульцев, которые обступили чужаков со всех сторон. В подводном мире царило безмолвие, однако не могло быть никакого сомнения в том, что в этот момент улочка огласилась свистом и руганью. Выражение лиц сограждан-лантийцев не сулило ничего хорошего тихим и благовоспитанным бексаям. Они сбились в кучку, ища поддержки друг у друга. Агрессивные дестульцы превратно истолковали их намерения, и толпа начала надвигаться. Какой-то одичавший оборванец под одобрительные возгласы кривляющихся дружков подскочил к жаровне, выхватил с нее кусок тыквы с красноватой мякотью и бросился наутек. Его примеру последовали другие, и овощи один за другим исчезли. Только тогда бексаи решились выразить свое возмущение, но в ответ на их отчаянные жесты толпа обрушила на них тычки, плевки, удары крепких кулаков. Несчастным ничего не оставалось, кроме как взять ноги в руки, побросав все свои пожитки. Кто-то из дестульцев бросился в погоню, остальные занялись дележкой добычи.
Бексаи в ужасе неслись по переулку, водолаз неотступно следовал по пятам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123