Славка подполз на животе к краю крыши. Глянул вниз. Воздух обтекает горячие стены. Видно, как он колеблется, свиваясь в узорчатую духоту. Внизу рабочие. Движения их странны, очертания расплывчаты. Славка представил, как он медленно, с открытым ртом, падает вниз. Опускается в цементный ил… Славка вцепился в ноздреватый бетонный карниз. Отполз на животе подальше от края.
Над крышей торчит металлический штырь. Он опускается вниз вдоль бетонной стены. Держат его железные костыли, забитые в стену. Расстояние между ними три метра. Высота элеватора – тридцать…

ГРОМООТВОД

– Журналиста из тебя не выйдет, – сказал Ваське Александр Степанович. – Ты стыдливый… – Он спрятал тетрадку в карман. – Вот как я сделаю: пошлю это сочинение твоему дяде в Одессу, пусть он покажет его в газете. Если им нужно, они пришлют своего корреспондента.
– Но… – хотел возразить Васька.
Александр Степанович засмеялся:
– Лучше уж я пошлю. Тебе неудобно. Я ещё от себя напишу пару слов…
– Наверно, так лучше, – сказал Васька. – Если вы… – Он оборвал фразу. Он увидел на крыше башен-силосов Славку. Славка сидел на самом краю. Вцепился руками в громоотвод. Перекинул ноги вниз…
– Славка! – закричал Васька. Толкнул Александра Степановича, потому что тот стоял на дороге. Скатился по железной лестнице на плоскость крыши и бросился к громоотводу.
– Славка! – кричал сзади Александр Степанович.
Славки уже не было видно. Васька подбежал к громоотводу. Славка стоял метрах в трех внизу на крепёжном костыле, вбитом в стену.
– Славка! – крикнул Васька. Славка не поднял головы.
Подбежал Александр Степанович.
– Верёвку, – прошептал он.
– Держись, – бормотал Васька. – Держись! – крикнул он.
Александра Степановича уже не было рядом. Он метался в чердачных отсеках…
Славка казался совсем маленьким и спокойным. Он зажал громоотводную штангу подошвами сандалий и, мелко перебирая руками, заскользил вниз к следующему крепёжному костылю.
Если бы это канат или шест, тогда ладно. Ржавая стальная штанга с зазубренными гранями! Она разорвет, разъест Славкины ладони… Васька уцепился за штырь громоотвода, перевесился через карниз и, зажимая штангу ногами, полез к Славке. Он торопился. Он хотел догнать Славку. Но и Славка, увидев такое, полез быстрее.
– Стой!.. Обожди! – кричал ему Васька сверху.
На земле, под громоотводом, собирались рабочие. Они махали руками, словно подбрасывали свой крик, чтобы он долетел к двум мальчишкам, похожим на мух, что ползут по высокой стене.
– Славка, дурачок… – бормотал Васька. – Ну не беги… Ну полезем вместе. Вместе же веселей. – Васька знал эту яростную необходимость самоутверждения, которая толкала его самого на дурацкие с виду поступки. Он вдруг понял, что любит этого худоплечего Славку. Васька соскользнул ещё на один марш. Теперь их отделяли только три метра. Славка не убегал, стоял на крепёжном костыле, прижимался животом к штанге. Он стоял между стеной и громоотводом. Васька посмотрел, хватит ли ему места на костыле, чтобы поставить ногу. Места хватало. Он спустился ниже. Над Славкиной головой ему пришлось разжать ноги и спускаться на одних руках. Славка смотрел в сторону. Ресницы у него были мокрыми. Он отчаянно мигал, чтобы стряхнуть липкие глупые слезы. Из-под Славкиных пальцев, сжимавших ржавую штангу, текла кровь. Рот у него был наглухо стиснут. Наверно, чем шире открываются глаза у людей, тем плотнее закрывается рот. Васька услышал окрик сверху. Поднял голову. Александр Степанович спускал им верёвку.
– На верёвке я не полезу, – сказал Славка, всё ещё не глядя на Ваську.
– Не полезешь, – ответил ему Васька. – Она короткая.
Он не знал, что Славка сейчас радуется ему, как другу, пропавшему некогда и найденному в момент крайней нужды.
Верёвка висела метрах в двух над ними. Верёвка дёргалась, извивалась, словно силясь вытянуться. Держась за штангу одной рукой, Васька расстегнул рубашку, скинул её и, ни слова не говоря, привязал Славку к штанге. Потом он полез вверх к верёвке, которая всё вздрагивала. Он лез в обхват, как по шесту. Штанга жгла ему живот, ноги, плечо. Он поднялся на верхний костыль, поймал верёвку.
– Бросайте!.. – крикнул он, обмотав верёвку вокруг штанги, чтобы она не вырвалась из его рассечённых ладоней.
– Держитесь, я сейчас к вам спущусь! – послышалось сверху.
Васька задрал голову.
– Не надо! – крикнул он. – Здесь троим никак! Я справлюсь…
Он спустился к Славке. Обмотал Славкины руки рубашкой.
Стравливая потихоньку верёвку, он опускал Славку всё ниже, с костыля на костыль. Спускался сам и опять опускал Славку. Ладони и пальцы сочились. Колени, икры были разодраны. По голому животу шла красная кровоточащая ссадина, она вспыхивала на подбородке квадратным мазком, задевала нос и угасала на лбу.
Снизу кричали советы. Но он не слушал или не понимал. Внизу он увидел Варьку. Она стояла, притиснув руки к губам. Васька сползал по штанге, прильнув к ней всем телом. Когда Славка был уже на заждавшихся руках отца, когда Ваське крикнули: «Прыгай!»–он всё равно полз, изо всех сил прижимаясь разодранным животом к железу. Даже когда его ноги коснулись земли, он не решился выпустить штангу из рук.

МОРЕ СЛЕПИТ ГЛАЗА

Славка и Васька сидели на пирсе. Руки у обоих забинтованы. У Васьки забинтовано колено, остальные поцарапанные места закрашены медицинской зеленкой. Красив Васька, как павлин.
Славка спросил:
– Почему ты за мной полез?
– А ты почему полез?
Васька усмехнулся; наверно, не только из страха отвечают люди на вопрос вопросом, наверно, не только из желания уколоть и не потому только, что не хотят быть искренними с первым встречным, не только из ложной скромности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40