Болей у меня не было уже несколько недель, и я не ждала, что они вернутся.
– Графиня, графиня, вам нехорошо? – говорила Вивьен Трент.
Открыв глаза, я увидела, что она стоит рядом с моим креслом.
Глотнув воздуха, я сказала:
– Да, очень резкая боль, мадам Трент.
– Могу я помочь вам? может быть, вам что-нибудь дать? – спросила она, наклонившись ко мне с озабоченным видом. – Вы нездоровы? Нужно какое-нибудь лекарство?
ее участие меня тронуло. Я коснулась ее руки.
– Все будет в порядке, благодарю вас. Но разговор придется закончить.
– Да, конечно, я понимаю. Вы были так добры, потратив на меня столько времени, графиня. Я, кажется, злоупотребила вашим гостеприимством. Когда мы договарились по телефону, вы предупредили, что у вас есть только час, а мы проговорили гораздо дольше.
– Я рада познакомиться с вами, – отозвалась я. Я чувствовала слабость. Вдруг боль повторилась, и я вздрогнула.
Вивьен Трент не могла не заметить этого. Она воскликнула:
– Ах, графиня, вы же больны! Я позову вашего лакея. Можно?
Я кивнула. Потом с трудом выговорила:
– Там, у консоли, звонок. Нажмите на кнопку, и Юбер сразу же придет.
Она так и сделала, потом, повернулась ко мне, склонилась надо мной:
– Не могу ли я чем-то помочь вам?
– Боюсь, что это невозможно, мадам Трент. Видите ли, у меня рак. Я умираю.
30
Глупо со стороны старухи поддаться очарованию молодой женщины. Обеим будет худо.
Молодой это обязательно надоест, ее будет раздражать старушечья мудрость и бремя прожитых ею лет. А старая почувствует себя брошенной, когда в конце концов ее общество будет отвергнуто.
Конечно, это естественно, – молодым нужно бежать, что-то делать, экспериментировать, а старые люди живут медленно.
Все это я знаю, давно знаю, и все же я позволили себе подпасть под очарование Вивьен Трент. К счастью, в нашем случае ничего такого не произойдет. по той простой причине, что я не задержусь в этой жизни. Поэтому мы просто не успеем причинить друг другу боль.
Несколько месяцев тому назад врачи сообщили мне, что они больше ничего не могут сделать. Меня выписали из больницы, чтобы я провела остаток своей жизни дома.
Я не говорила ни Шарлю, ни Ариэль, и никому вообще, как близок мой конец. Это бессмысленно. Помочь мне они не могут. В каком-то смысле это самозащита. Проявление чувств моих детей, если они узнают, я не вынесу. У меня на это не хватит сил.
Остаток своих дней я хотела бы провести в тишине и покое, жить, как всегда, насколько это возможно. Для меня очень важно заниматься моими делами, скольку я могу, с присущей мне гордостью и достоинством.
Хотя детям своим я не доверилась, Вивьен Трент я рассказала все. Это произошло на прошлой неделе, когда я пригласила ее к чаю. Я сказала это совершенно непроизвольно.
Я не испытываю никакого неудобства оттого, что она знает – я стою на пороге смерти. Отчасти потому, что она – человек посторонний. Но в то же время я вижу – это искренне печалит: я убедилась, что она умеет страдать.
Главное – я доверяю этой молодой женщине.
Я увидела в тот день, что в ней есть утонченность, доброта и честность. И за эту неделю она доказала, что мое суждение л ней верно.
Не проходит и дня, чтобы она не позвонила мне и не осведомилась о моем самочувствии. Она прислала мне цветы и книги, которые могли бы мне понравится, по ее мнению. Две из них ее собственные – она их автор.
Одна книга о Наполеоне и Жозефине, о ранних годах их супружества, другая – биография Екатерины Великой, русской императрицы. Эти книги очень много сказали мне об их авторе.
Каждый день Вивьен приходила к чаю в четыре часа, просто чтобы посидеть со мной для компании. Она так славно меня развлекала рассказами о себе, о своих домах в Лормарэне и Коннектикуте, что я на время забывала о своей болезни.
К счастью за последние сутки мне полегчало. Боли утихли. Я их почти не чувствую.
Ни разу за все это время Вивьен не задала мне ни одного вопроса об Ариэль и ее отношениях с Себастьяном Локом. Не заговаривала она и о своем очерке.
Можно знать человека всю жизнь, и при этом совершенно не знать его. Но, хотя я знаю Вивьен Трент всего неделю, с первой же встречи я узнала ее так, как если бы мы были друзьями многие годы.
Она умеет внушить любовь к себе, привлечь ваше внимание, проникнуть в вашу душу. Я понимаю, почему такой человек, как Себастьян Лок, полюбил ее, когда она была еще девочкой, и любил, когда она стала взрослой женщиной.
Вивьен умна, откровенна, отзывчива, нежна. И в ней совершенно нет цинизма.
Она чем-то похожа на мою дочь.
Они достаточно схожи характерами – присуще обеим чувство ответственности, заботливость, преданность; это дисциплинированные молодые женщины, с правильной системой ценностей и с целью в жизни.
Но Вивьен гораздо более светская женщина, более сложная и, конечно, более веселая, чем Ариэль.
Моя дочь всегда производила несколько странное впечатление; многие считают ее равнодушной. отчужденной. На самом деле это – склонность к уединению, которая часто встречается у талантливых людей; они другие, они как бы удалены от нас, простых смертных. Кажется, что они живут в другом измерении.
В жизни Ариэль работа всегда была самым главным. У нее нет времени ни на что иное с тех пор, как она стала взрослой. Пока в ее жизнь не вошел Себастьян Лок. Теперь, когда он умер, я рада, что у нее есть ее работа, есть прибежище. Работа весьма опасная, но полностью поглощающая; это – единственное, что Ариэль любит, что ее волнует. И работа поможет ей пережить тяжелое время.
Мне очень хочется увидеть ее перед смертью, мое прекрасное дитя, дитя моего сердца. Но, боюсь, это неосуществимо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88