Так все началось.
Вернувшись в свою каюту, майор порылся в сундучке, сохранившемся у него с тех времен, когда он был моряком, вытащил револьвер «смит-и-вессон» сорок четвертого калибра русского производства и пристегнул старую изношенную кобуру к ремню. Поразмыслив, стоит ли брать с собой пистолет, решил, что стоит, и засунул его за пояс. Остановившись перед зеркалом, поправил галстук и оглядел себя – не заметен ли под курткой пистолет. Все было в порядке. Несколько мгновений Тэп разглядывал свое отражение.
На него смотрел худощавый человек со спокойным загорелым лицом и карими глазами. Куртка облегала его широкие плечи и грудь без единой морщинки. «Я и вправду недурен собой, как говорят люди», – подмигнул он себе и грустно улыбнулся. Ему было тридцать три года и ничего больше, кроме богатого жизненного опыта, о чем свидетельствовали шрамы на его теле. Большинство мужчин в его возрасте имели положение и надежный источник дохода. Он же пока только питал надежды.
Во время войны Дюварни быстро продвигался по службе. Мирная жизнь многих лишила шансов выдвинуться. Тэпу еще повезло, что дослужился до майора. Он знал офицеров, старше себя и сделавших не меньше, но не поднявшихся выше капитанского чина, а некоторые так и остались лейтенантами. С ранней юности Тэпом владели честолюбивые мечты. Он чувствовал, что должен совершить нечто необыкновенное, создать что-нибудь выдающееся или сделать жизнь в своей стране лучше. Эти мысли родители внушали ему с детства, и он до сих пор верил в справедливость и светлые идеалы, постоянно стараясь самосовершенствоваться.
Собрав свои пожитки, он привычным движением моряка закинул сундучок на плечо, взял саквояж и вышел на палубу. Здесь собрались уже и другие пассажиры – они смотрели, как пароход подходит к Индианоле. Многих из них Тэп видел уже не в первый раз и успел как-то изучить. Все они относились к хорошо знакомым ему типам людей, кроме двоих. Один из этих двоих был высокий жилистый мужчина в ладно сшитом хорошим портным костюме из тонкого черного сукна. Полная сарказма улыбка на его лице с ястребиным носом вполне определенно выражала отношение к такому смешному и нелепому миру. Другим исключением оказалась девушка. Молодая, светловолосая, с прекрасным цветом лица. Это была юная красавица, пышущая здоровьем, выросшая на ранчо и незнакомая со всеми теми уловками, к которым прибегают городские жеманницы, чтобы подчеркнуть свою прелесть. Однако в больших голубых глазах ее застыла такая тоска, словно возвращение в Техас оказалось самым ужасным несчастьем в ее жизни.
Несколько раз Дюварни поймал на себе ее взгляд, но в нем не читалось ничего, кроме любопытства. Он приподнял шляпу.
– Мэм, я полагаю, вы хорошо знаете жителей Индианолы?
– Да, знаю, – ответила девушка. – Я родом из Техаса.
– Прекрасное место, как я слышал. Не подскажете, как мне найти Тома Киттери?
В глазах девушки неожиданно появилась враждебность. Она бросила на Тэпа тяжелый оценивающий взгляд.
– Если вам нужен Том Киттери, то ищите его сами. Может быть, кто-нибудь и знает, где он, но только не я.
– Понимаю. Ну да Бог с ним. Я думаю, он сам меня вскорости разыщет, как только до него дойдет слух, что я приехал. Полагаю, у Тома есть враги?
– У него их… слишком много.
Какое-то время они стояли рядом, храня молчание, и Тэп с удивлением обнаружил, что попутчица заинтриговала его. Она была одета аккуратно, но довольно бедно – так обычно одеваются деревенские девушки, отправляясь в город или в гости.
– Вам понравился Новый Орлеан, мэм?
Девушка резко повернулась к нему.
– О да! Прекрасный город, там так много народа, все так великолепно одеты, какие наряды у женщин… А сколько заведений, где можно отлично развлечься, если, конечно, есть с кем пойти.
– У вас там друзья?
– У меня там тетя и дядя. Но они страшно старомодны и считают неприличным посещать самые интересные места в городе.
– По-моему, ваши родственники правы. Самые интересные места в Новом Орлеане вовсе не предназначены для благовоспитанных девушек. А я с нетерпением жду, когда мы наконец высадимся в Индианоле, – помолчав, добавил Тэп. – Мне кажется, я полюблю Техас.
– Вы собираетесь здесь жить?
– Надеюсь. Я вложил средства в одно дельце. Точнее, в скот.
Девушка взглянула на него.
– Вы не представились, мистер.
– О, простите, мэм. Меня зовут Тэппен Дюварни, я из Вирджинии.
– Так вы и есть тот самый Тэп Дюварни?
Тэп изумился.
– Откуда вам известно мое имя?
– Я Мэди Коппинген. – Она быстро огляделась, чтобы убедиться, что никто не подслушивает их разговор. – Том Киттери мой… Он мой друг. Он о вас рассказывал. С тех пор как вы решили приехать сюда, Том просто бредит вами, – с некоторым раздражением добавила она и снова посмотрела на Тэпа тяжелым взглядом. – Вы жили в Ричмонде и Чарльстоне?
– Это было так давно. Последние годы только изредка наведывался туда. Я служил в армии… на Западе.
– Как я вам завидую! Любое место на земле лучше, чем Техас. – Лицо Мэди опять стало мрачным. – Не хочу возвращаться домой! Ненавижу Техас!
– А вы часто бываете в Новом Орлеане?
– До этого – ни разу. И скорее всего, больше туда не попаду, – с горечью воскликнула она, и в глазах ее появилась тоска, – если кто-нибудь не возьмет меня с собой.
Тэп сделал вид, что не понял, куда она клонит, и принялся разглядывать берег. Пароход подошел уже так близко, что стали видны дома. Берег здесь был низкий и ровный, но вдали, за городом, в легкой дымке темнел» холмы. Два причала, как стальные мечи, вонзались в воды залива.
– Я живу на ранчо, которое принадлежит моему отцу, – продолжала Мэди, – Индианола и Виктория – вот и все мои путешествия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50