По боевой тревоге рабочие завода, в спецовках, прямо от станка кинулись в бой.Во всех исследованиях, очень во многих воспоминаниях при описании этого драматического момента обычно приводятся выписки из воспоминаний первого адъютанта 6-й армии В. Адама. Нам тоже кажется целесообразным привести эту выдержку, ибо в нее должны быть внесены некоторые уточнения. В. Адам пишет: «Советские войска сражались за каждую пядь земли. Почти неправдоподобным показалось нам донесение генерала танковых войск фон Виттерсгейма (командир 14-го танкового корпуса). Пока его корпус вынужден был драться в окружении, оттуда поступали скудные известия. Теперь же генерал сообщил, что соединения Красной Армии контратакуют, опираясь на поддержку всего населения Сталинграда, проявляющего исключительное мужество. Это выражается не только в строительстве оборонительных укреплений и не только в том, что заводы и большие здания превращены в крепости. Население взялось за оружие. На поле битвы лежат убитые рабочие в своей спецодежде, нередко сжимая в окоченевших руках винтовку или пистолет. Мертвецы в рабочей одежде застыли, склонились над рулем разбитого танка. Ничего подобного мы никогда не видели. Генерал фон Виттерсгейм предложил командующему 6-й армией отойти от Волги. Он не верил, что удастся взять этот гигантский город. Паулюс отверг его предложение, так как оно находилось в противоречии с приказом группы армий „Б“ и верховного командования. Между обоими генералами возникли серьезные разногласия. Паулюс считал, что генерал, который сомневается в окончательном успехе, непригоден для того, чтобы командовать в этой сложной обстановке».Все здесь как будто бы на месте. И удивление мужеству сталинградских рабочих, и даже поклон их мужеству, высказанные офицером противника. Но мы отметим, что, быть может, Адаму и фон Виттерсгейму и не приходилось видеть до прорыва к Сталинграду, как гражданские лица брали в руки винтовки и шли на немецкие танки. Скорее всего ни Адам, ни Виттерсгейм не знали, что происходило в Ленинграде, и, конечно, не знали, как мужественно встретили врага севастопольцы. Не армия, не моряки, а гражданское население Севастополя. Не видели они и других примеров мужества народных ополченцев. Но неправильно было бы вслед за Адамом считать, что Виттерсгейма ужаснуло мужество гражданского населения. Не рабочие в спецовках испугали его, а ясное понимание того, что в Сталинграде происходит нечто отличное от обычного хода событий после танковых прорывов. Он первым понял, что те преимущества, которые давали немецким войскам степные просторы, будут съедены городскими боями. А вдали от Германии, от стратегических баз, при невероятно растянутых коммуникациях, сражение в равных условиях может быть чревато и поражением, а поражение для армии, начавшей завоевательный поход на Волге, грозит неисчислимыми катастрофами, быть может, даже и поражением в войне.Нет слов, прорыв танковых и моторизованных дивизий к Волге был очень опасен для всей обстановки на юге страны, но армии Юго-Западного и Сталинградского фронтов не были уничтожены противником, они были способны продолжать оборонительные бои, котла наподобие киевского или вяземского не получилось.В связи с этим, по-видимому, имеет смысл обратиться к воспоминаниям другого немца, тоже участника Сталинградской битвы на всех ее этапах, офицера армейской разведки Иоахима Видера. Он ничего не говорит о Виттерсгейме, но передает ту атмосферу, которая царила среди высших немецких офицеров, располагающих информацией, не искаженной гитлеровской пропагандой. Даже удача в ходе Харьковской операции, окружение крупных частей советских войск, не радовала тех, кто заглядывал в будущее. Тогда уже немецкое командование располагало данными о том, что советская сторона начала вводить в бой крупные танковые соединения. Немецкие генералы видели, что советские военачальники научились вести маневренную войну, что отступление войск Южного фронта совсем не похоже на те отступления, которые совершались в сорок первом году. В то же время продвижение немецких войск, несмотря на то, что полоса их действий в сорок втором году значительно сузилась по сравнению с сорок первым годом, было слишком медленным, срывалось по срокам и не отвечало поставленным Гитлером задачам овладеть Кавказом и Волгой. «В ходе работы, – пишет Видер, – я убедился, что, начиная с весны 1942 года, обстановка на фронте изменялась под влиянием совершенно новых факторов, которые вначале вызывали у меня живой интерес, а затем гнетущую тревогу».А изменилось вот что. 23 августа танковые и моторизованные дивизии прорвались к Волге, но в город не вошли. Пробитый коридор был перехвачен контратаками советских войск. С юга через Абганерово рвались на помощь 6-й немецкой полевой армии танковые дивизии 4-й танковой армии Гота, пытаясь отсечь 62-ю армию от города и опрокинуть 64-ю армию. Гот продвигался, но это продвижение стоило ему потерь и не вело к искомым результатам.Отрезать и уничтожить 62-ю армию не удалось. До 31 августа она вела упорные оборонительные бои, сдерживая войска 6-й немецкой армии. В ночь на 31 августа она оторвалась от противника и отошла на средний обвод обороны города.Однако вернемся назад. Итак, 23 августа командование 62-й армии, потеряв связь с некоторыми частями, было озабочено тем, какие принять меры, чтобы стабилизировать оборону. Прежде всего надо было найти полки из дивизии Казарцева. Эта миссия выпала на долю Крылова.КП дивизии обнаружено было километрах в десяти от Карповки. Но Казарцев не мог доложить Крылову о ее состоянии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118