– скептически спросил Сигурдсон.
– Ясное дело, друзья! Мы же спасли вас от глиссаров.
– Гм-м… Но, видите ли, капитан, тут такое дело, что перед этим и ваши обошлись с нами не лучшим образом.
– Наши? Какие еще наши?
– Ну, галлийцы. Мы вышли к Пси Козерога, собираясь совершить последний скачок к Земле, и наткнулись на ваш флот. Даже не на флот, а на целую армаду – масса крейсеров, линкоров, несколько боевых станций, а всякой мелюзги вообще тьма-тьмущая. Они, впрочем, не стали открывать по нам огонь, однако приказали лечь в дрейф и приготовиться к приему инспекции.
Рашель тихо ахнула. Шанкар что-то невнятно забормотал. А у меня учащенно забилось сердце: Пси Козерога соединялась с Солнечной системой каналом первого рода, и концентрация таких огромных сил на самых подступах к Земле могла иметь только одно объяснение…
– Так что же дальше? – нетерпеливо спросил я у Сигурдсона.
– Мы убежали. По тому же каналу, по какому пришли. Надо отдать вашим должное – нам вслед они не стреляли и за нами не гнались.
– Но почему? – удивился я. – Почему вы убежали?
Лайф Сигурдсон в нерешительности пожевал губы.
– Видите ли, капитан Матусевич… В общем, извините за грубость, но вы – не вы лично, а все ваши соотечественники в целом – чертовы расисты. У меня же на борту чернокожий… вернее, чернокожая. Женщина, к тому же француженка. А вы ведь страшно не любите «цветных», и ваши инспекторы вполне могли…
Тут уж Рашель не сдержалась. В нарушение устава она вскочила со своего места второго пилота, подбежала к моему креслу и, встав рядом со мной, возмущенно заявила:
– Мы никакие не расисты! И никогда не были расистами. Все это гнусная ложь! Да, когда-то давно у нас существовало ограничение на иммиграцию по расовому признаку. Это было не правильно, и мы его отменили. Но никогда, никогда мы не обижали людей из-за цвета кожи.
Не успел пилот «Валькирии» выразить свое изумление по тому поводу, что на борту военного корабля, мало того – в рубке управления, находится девочка, как другой член моей команды, Шанкар, тоже нарушил устав, переключив без моего разрешения связь с яхтой на себя.
– Мистер Сигурдсон, – сказал он, сняв свой шлем. – Посмотрите на меня. Я, конечно, не чернокожий – в том смысле, что не принадлежу к негроидной субрасе. Однако кожа у меня темная. Достаточно темная, чтобы любой белый расист назвал меня цветным. А между тем я состою в команде корабля и не жалуюсь ни на какую дискриминацию. Возможно, когда-то на Терре-Галлии и не любили цветных, но с тех пор много воды утекло, многое переменилось… Кстати, вы из какого времени? Когда вы попали в эту переделку?
– В две тысячи шестьсот девятнадцатом году.
– О, великие боги! – Даже Шанкар был поражен. – Как же вас так угораздило?
– По собственной глупости, – честно признался Сигурдсон. – Изначально наша яхта была рассчитана только на скачки, но мой бортинженер Шелестов усовершенствовал генератор и заверил меня, что он выдержит и «затяжной прыжок». Я поддался на его уговоры, а в результате… ну, вы сами видите, что получилось.
– Да, видим, – сочувственно кивнул Шанкар. – И вам уже известно, что вы провели в гиперпространстве почти целое тысячелетие. Неужели вы думаете, что за это время все осталось по-прежнему и ничего не изменилось? Мир преобразился, сэр, совершенно преобразился! Вы совсем не ориентируетесь в этом новом для вас мире, и я настоятельно советую вам слушаться во всем капитана Матусевича.
С этими словами старик снова переключил связь на меня, и я уже без труда убедил Сигурдсона затормозить и дождаться нашего корабля. Мы обсудили все детали предстоящего сближения, убедились, что наши стыковочные узлы совместимы, после чего дезактивировали аудиовизуальный контакт, а вместо него установили прямую связь между бортовыми компьютерами, чтобы они согласовывали маневры обоих кораблей.
Когда на яхте уже не могли услышать нас, Рашель возбужденно выпалила:
– Наш флот у Пси Козерога! Вы понимаете, что это значит?
– Да, понимаем, – кивнул я. – Атака на Землю.
– И не только на Землю, – добавил Шанкар. – У меня с самого начала было подозрение, точнее сказать. – надежда, что галлийцы не намерены ограничиваться одной лишь Махаваршей, что они нанесут удар сразу в нескольких направлениях, по всем ключевым человеческим мирам.
– Но ведь на Земле больше нет людей, – заметила Рашель, все еще потрясенная недавним открытием. – Ее заселили габбары.
– Это не имеет значения, дорогая моя. Земля – все равно Земля. Это ЗЕМЛЯ – и все буквы в ее имени заглавные. Она – колыбель человечества, она – наш символ, мы все чувствуем генетическую связь с ней. Ее освобождение станет эпохальным, переломным событием, оно вернет людям надежду на возрождение всей нашей расы… – Шанкар помолчат, успокаиваясь. – Сколько же лет вы к этому готовились, Рашель? Десять, двадцать, пятьдесят? А может, все сто? Может, с самого начала блокады?
– Я не знаю, сэр, – растерянно ответила девочка. – Я даже не догадывалась, что происходит… происходит такое! И другие не догадывались – ведь у нас свобода слова, и если бы репортеры что-то пронюхали… Нет, конечно, у нас есть много политиков-радикалов, которые постоянно выступают за то, чтобы собрать огромный флот и освободить несколько ближайших человеческих планет. Но их поддерживает незначительный процент избирателей, а большинство голосует либо за либералов, либо за христианских демократов, которые всегда придерживались умеренной позиции и считали, что нельзя торопить события,
–
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100