Впрочем, это вопрос решать Тиру, раз, освободив Кезефа, Кайрик нарушил закон. К таким делам бог Знаний не имеет отношения.
– Все это очень недальновидно, Огм, – прокричала Мистра, разрушив колдовской образ аббатства. – Ты обрекаешь на смерть своих последователей.
– Нет, – бесстрастно ответил Переплетчик, – я служу своим последователям. Если бы они считали битвы самым важным аспектом своей жизни, то поклонялись бы Темпосу. А они, богиня, больше всего ценят знания и искусство, которым сейчас грозит гибель. Я готов защищать даже одну-единственную тетрадь историка, один-единственный стих самого никудышного сембийского поэта. И всю силу, которую дает мне их вера, я а обращу на то, чтобы остановить Кайрика.
Между богами нависла тишина.
– Мистра, – произнес Переплетчик спустят минуту, – ты должна знать, что я ничего не могу поделать. Этот вопрос не имеет непосредственного отношения к знанию или к певческому искусству. Я еще на Совете говорил тебе…
– …что боги более ограниченны, чем я себе это представляю, – тихо договорила она. – Как это верно именно сейчас. Большинство богов Совета придерживаются твоей позиции, Переплетчик. Как ты уже сказал, только Тир поможет мне в борьбе с Кайриком, потому что освобождение Кезефа нарушило закон. – Она показала свою израненную руку Огму. – Если ты понимаешь, что боги видят перед собой все в ограниченной перспективе, так почему ты сам не хочешь сломать для себя эти границы? Почему ты не хочешь увидеть, что мир – это не только поэзия и история?
– Знать правду вовсе не означает иметь возможность действовать, сообразуясь с этой правдой, – ответил Огм. – Я сознаю, что у моего королевства есть границы, что я вижу мир по-другому, чем ты, или Летандер, или Маск… Но я не могу себе представить, какие именно картины открываются перед их взорами. Как бы я ни старался, я не могу представить вселенную как-то иначе, чем в виде огромной библиотеки.
Мистра сняла защиту вокруг трона.
– Можешь продолжать торговлю с остальными членами Совета по поводу Кезефа, а я в этом больше не участвую, – решительно произнесла она. – Если мне одной выпадет бороться с безумием Кайрика, я не стану терять время на бесконечные разговоры.
Богиня Магии исчезла, прежде чем Согласие вновь оказалось во власти хаоса. Каждый, день, в одно и то же время, фасад Дома Знаний менялся, а вместе с ним все убранство библиотеки и даже переплеты каждой книги. Тома оставались на своих местах, и каждая страница рассказывала о тех же самых фактах, однако написана она была другим шрифтом или чернилами другого цвета. Огм закрыл глаза и постарался вообразить, каков будет мир, если нарушить заведенный порядок, если волна хаоса уничтожит Дом Знаний, вместо того чтобы изменить его. Бог попытался все это, себе представить и не смог. Хотя Огм понимал, что вселенная вмещает в себя не только архив его библиотеки, стоило ему отрешиться от книг, бардовских баллад и заплесневелых исторических летописей, он не увидел ничего, кроме бесконечной пустоты.
– Не волнуйся, – проворковал нежный женский голосок, – мы разберемся с Кезефом, прежде чем он тебя выследит.
Келемвар Лайонсбейн продолжал мерить шагами белую безликую пустоту, устремив взгляд прямо перед собой. Он шевелил губами, беззвучно считая шаги. Дойдя до тысячи, воин повернул под прямым углом влево и принялся считать заново.
– Мне следовало бы воздвигнуть на твоем пути баррикаду, – с раздражением произнесло невидимое существо. – Просто хотя бы для того, чтобы сбить тебя со счета.
– Тогда я подождал бы, пока тебе это наскучит и ты сама ее разрушишь, – сказал Келемвар. За последние десять лет он так редко говорил, что потерял свой низкий голос и теперь шептал.
– А если мне не надоест?
Келемвар резко остановился:
– Обязательно надоест. Тебе с собой не справиться.
Последовавшая тишина подтвердила правоту воина. Улыбаясь своей победе, тень снова принялась маршировать.
Каждый день в течение последних десяти лет Келемвар Лайонсбейн отмечал пределы своей тюрьмы. Стен в белой пустоте вокруг него никаких не было, но Кел знал, что наверняка сойдет с ума, если не воздвигнет их для самого себя. Вот он и маршировал четким военным шагом, очерчивая пространство. Помещение, которое он обжил, растянулось на тысячу шагов в каждую сторону. Никаких дверей, разумеется, тоже не было, а потолок находился где-то в недостижимой вышине.
Иногда невидимый тюремщик заговаривал с ним или появлялся в виде женщины, мужчины или зверя. Но Кел не обращал внимания на эти призраки, такие же нереальные, как воспоминания о Миднайт, которые иногда приобретали форму в вязкой пустоте вокруг него. Он никогда не позволял себе надолго задумываться над происходящим – если отдаться на милость этому хаосу, можно сломаться, а Кел вознамерился лишить своего тюремщика такой легкой победы.
– Кайрику не терпится тебя найти, – произнес голос.
– Ступай прочь, – ответил Келемвар, пропуская мимо ушей явное подначивание. – Я подумаю о том, как содрать с Кайрика шкуру заживо. Если хочешь, возвращайся, но только через час, тогда и поговорим.
– Через час? А что для тебя означает один час? Здесь ведь нет ни солнца, ни звезд… – Пленник ничего не ответил, и голос продолжил: – Ты продержался дольше, чем можно было ожидать, но мне кажется, что ты все равно, в конце концов, тронулся умом.
– Я считаю время точно так же, как шаги, – сказал Келемвар, снова останавливаясь и складывая мускулистые руки на груди. – Послушай, за это время тебе следовало бы понять, что все твои старания напрасны. Если я смог выдержать пытки, когда был жив, так что изменится теперь, когда я мертв?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114