В Атлантическом океане цепь вулканических гор, тянущаяся к югу от Исландии, обозначала расположение Северо-Атлантического и Южно-Атлантического хребта – того места, где родилось дно океана, когда расплавленная порода поднималась из недр планеты. Эта «родильная» зона сильно пострадала во время Разрыва. Гольфстрим, на протяжении тысячелетий доносивший теплую воду из южных широт до Европы, теперь получил на своем пути свежее препятствие – новорожденный вулканический остров, выросший на океаническом хребте. Размерами и активностью он грозил затмить Исландию.
Тем временем «огненное кольцо» по окружности Тихого океана, где смыкались друг с другом огромные тектонические плиты, вполне оправдывало свое название. Вулканы разбушевались не на шутку на всем западном побережье Северной Америки от Аляски до штата Вашингтон: проснулось большинство из двадцати семи вулканов Каскадных гор.
Страшнее всего был взрыв горы Рейнир. Оглушительный грохот пронесся по всей планете. В Индии он был слышен, как далекий артиллерийский залп, и люди из двадцать первого и из девятнадцатого веков заворочались во сне. Громадное грибовидное облако пепла и мелких камней поднялось в верхние слои атмосферы и распространилось по воздуху с ураганной скоростью. Мелкие камни довольно быстро упали на землю, а пепел еще долго заслонял солнце. Температура упала. В остывавшем воздухе хуже задерживалась вода.
Дождь пошел по всей планете. Он шел, и шел, и шел.
В каком-то смысле это было хорошо. Планета-чудище, под стать Франкенштейну, пыталась заживить раны, сшить себя воедино, и в конце концов должно было возникнуть новое равновесие в воздухе, в море, в горах. Но лихорадочные судороги этого процесса выздоровления были жестоки и тяжелы для всех, кто пытался остаться в живых.
Мать не умела строить долгосрочных планов. Для нее существовало только настоящее, и ее настоящее было пропитано тоской и пленом в клетке, воздвигнутой людьми, а еще – кусачим кислотным дождем, стрелы которого падали и падали на нее с неба. Когда дождь становился уж совсем нестерпимым, Дочь пряталась на руках у Матери, а та накрывала собой свое дитя и подставляла злому дождю спину.


Часть третья
Встречи и союзы

18
Посланники небес

Размахивая мечом, монгол повернул голову и что-то крикнул своим сородичам. Из палаток выбежали несколько вооруженных мужчин.
«Это не палатки, – мысленно поправил себя Коля. – Это юрты».
За мужчинами последовали дети и женщины. Дети в войлочных шубах были похожи на маленькие дорожные узелки. Их раскосые глазки были полны любопытства.
«У мужчин – классические азиатские черты лица», – думал Коля.
Широкие скулы, маленькие темные глаза, черные как смоль волосы, затянутые сзади в пучок. У некоторых лбы были повязаны ткаными лентами. Все в мешковатых серо-коричневых штанах. Одни босиком, другие – в сапогах, и штаны заправлены в сапоги. Одни голые по пояс, другие – в простых легких рубахах со множеством заплат.
Грубые и сильные мужчины окружили страдающих от непривычной силы земного притяжения космонавтов. Николай пытался держаться на ногах. Он весь дрожал: обезглавленное тело Мусы все еще лежало около посадочного модуля «Союза», и из обрубка шеи вытекала последняя кровь.
Убийца Мусы подошел к Сейбл. Та встретила его возмущенным взглядом. Он без лишних слов схватил ее за грудь и сжал.
Сейбл не дрогнула, только процедила сквозь зубы:
– Мать твою, ну и воняет же от этого парня. Николай уловил дрожь в ее голосе, почувствовал под ее решимостью затаенный страх. Однако воин отступил от нее.
Мужчины начали быстро переговариваться, осматривая космонавтов, капсулу и парашютный шелк, валявшийся на пыльной степной траве.
– Знаешь, как я думаю, о чем они говорят? – прошептала Сейбл. – Что они тебя убьют. А меня изнасилуют, а потом тоже убьют.
– Постарайся не реагировать, – сказал ей Коля.
Напряженную паузу прервал детский крик. Девчушка лет пяти, с круглой, как пуговица, мордашкой, потрогала обшивку посадочного модуля и отдернула обожженную ладошку.
Тут все мужчины, как один, гневно взревели. Убийца Мусы приставил острие меча к горлу Николая. Раскрыв рот, он сузил глаза. Коля ощущал в его дыхании запахи мяса и молока. Мир вдруг словно бы ожил: звериная вонь от стоявшего перед Колей мужчины, ароматы выжженной степи, биение крови в барабанных перепонках. Неужели это будут его последние воспоминания перед тем, как он последует за Мусой во мрак смерти?
– Darughachi, – выговорил он. – Tengri. Darughachi.
Глаза мужчины округлились. Он попятился, не опуская меча. Все снова затараторили, но взгляды стали еще более тяжелыми и неприязненными.
Сейбл прошипела:
– Что ты ему сказал?
– Что помнил со школьных лет, – отозвался Коля, стараясь не повышать голос. – Наугад. Может быть, это вовсе не их язык. Мы могли приземлиться где угодно во времени.
– Какой это язык, Ник?
– Монгольский. – Сейбл фыркнула.
– Я так и знала.
– Я сказал, что мы посланцы. Посланцы Вечного Неба. Если они поверят в это, то к нам будут относиться с почтением. Может быть, передадут местным властям. Я блефую – просто блефую…
– Здорово придумал, Бэтмен, – похвалила его Сейбл. «Отведите меня к вашему вождю». В кино всегда срабатывает.
Она сдавленно, некрасиво рассмеялась.
Наконец стоявшие кольцом вокруг космонавтов люди начали расступаться, и никто не подошел, чтобы убить их. Один мужчина натянул куртку и войлочную шапку, подбежал к лошади, привязанной около юрты, растреножил ее, отвязал, вскочил верхом и быстро ускакал прочь.
Космонавтам связали руки за спиной и повели к одной из юрт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117