..
Она сделал вид, что ей в голову пришла ужасная догадка:
– Он был... Я хочу сказать: его?..
Комиссар остался холодным, как лед.
– Мы пока не знаем. Очевидно, он упал с мостика, но нам неизвестно... пока неизвестно, сам он упал или его столкнули.
Он повернулся к фермеру и спросил:
– Гражданка Маннова ваша родственница?
Лин ответила сама:
– Нет, друг. Мы знакомы уже десять лет, комиссар.
Она не сочла нужным уточнять, что во время войны оказывала Николаю определенные услуги, а тот взамен снабжал ее продуктами. Это никого не касалось. Комиссар обернулся к ней.
– Вы долго пробудете здесь?
– Нет. А что? Я могу вам еще понадобиться?
– Вполне возможно.
Она улыбнулась.
– В таком случае, если меня здесь не будет, вы сможете найти меня через газету "Народ Сахалина".
– Спасибо.
– Не за что, комиссар.
Она повернулась к нему спиной и вышла. Захлопнув за собой дверь, она осталась за ней и стала прислушиваться.
– Что вы теперь будете делать, комиссар? – спросил Николай.
Михаил Григорьев уклончиво ответил:
– Не знаю. У этого человека, несомненно, была веская причина прийти сюда среди ночи. Поскольку он провел два дня в Ногликах, я позвоню туда моему коллеге. Посмотрим...
Помолчав, он добавил:
– Знаете, я подумал, что он мог провожать сюда эту женщину и случайно упасть с мостика, возвращаясь в город...
Лин Маннова прислонилась к двери плечом. В ее голове крутилась одна мысль: "Он позвонит Владимиру... Он позвонит Владимиру... Он позвонит Владимиру..."

* * *

Лежа на животе на большой куче угля, положив голову на руки, Юбер смотрел на проплывавшие по обеим сторонам дома Александровска. Низкие, тусклые, безликие дома, над которыми возвышались более высокие и более современные здания: школы, склады, больница, казарма, несколько заводов...
Судя по положению солнца над горизонтом, было где-то около пяти часов дня. Скоро будет двенадцать часов, как Юбер увидел этот поезд, приближавшийся к мосту, указанному Манновой, и забрался в полувагон. Двенадцать часов, чтобы проехать двадцать четыре километра черепашьим шагом с частыми остановками. Десяток других "пассажиров", таких же, как он, лежали в разных вагонах. Весь день он притворялся спящим, чтобы уменьшить риск, что с ним попытаются завязать разговор. Даже, когда, проголодавшись, он был вынужден поесть, то старался это делать как можно незаметнее...
Поезд с адским грохотом проехал по стрелке. Юбер сжался, когда на ней закачался его вагон. Миновала стена длинного склада, и он увидел море. "Татарский пролив", – прошептал он, поднявшись на локтях, и его черное от угля лицо осветилось от удовлетворения: ему удалось пересечь весь Сахалин! Высадившись на восточном побережье, он достиг западного. Если бы не было тумана он бы, наверняка, увидел вдали сибирский берег...
Поезд с углем прогрохотал через весь порт мимо причалов, у которых стояли суда разного водоизмещения. Затем состав остановился с жутким лязгом.
Юбер, не торопясь, поднялся и бросил свою котомку на землю, гибко спрыгнул на насыпь, поднял торбу и только тут заметил идущего к нему милиционера в синей фуражке. Он остановился и стал ждать, пока он подойдет, улыбаясь, несмотря на комок, вставший у него в горле:
– Добрый день.
– Добрый день. Как тебя зовут?
– Юрий Ворошин.
– Ты откуда?
– Из Гродекова.
– Документы.
Юбер достал маленькую потертую и грязную сумочку, в которой лежали документы, переданные Лин Манновой. Милиционер просмотрел все с фантастической медлительностью. Юберу пришлось убрать руки за спину, чтобы не было заметно, что они дрожат.
– Ладно, – сказал, наконец, человек в синей фуражке. – Можешь идти...
Юбер взял свои бумаги и поблагодарил кивком головы, не в силах произнести ни слова. Почему он стал таким впечатлительным? Может быть, от усталости...
Он взвалил котомку на плечо и ушел. Чуть дальше милиция проверяла документы у других пассажиров. Рутина. Юбер пересек улицу, выходившую на набережную, и пошел по противоположному тротуару.
Он остановил старушку, чтобы спросить у нее, где находится улица Кирова. Она ему объяснила, что это совсем рядом, за большим бетонным зданием "дворца культуры".
Очевидно, когда-то давно гостиница "Тарракаи" была совсем неплохой. Перед дверью красовались неожиданные дорические колонны, а каменные плиты в холле выглядели еще очень ничего.
Бюро администратора было жалким, как и сам администратор, буркнувший Юберу, попросившему у него номер:
– Осталась одна кровать в общей комнате. Десять рублей.
Юбер поморщился, но отказаться не мог. Лин Маннова должна была встретиться с ним именно здесь, и пойти в другую гостиницу было невозможно.
– Согласен, – сказал он.
Он дал деньги, человек попросил у него документы и записал в регистр: Юрий Ворошин и номер паспорта. Служащая ярко выраженного маньчжурского типа пригласила Юбера следовать за ней. Они поднялись на второй этаж и прошли по темному коридору. Девушка открыла дверь и сказала:
– Сюда. Третья кровать слева. Остальные все заняты. Если будете выходить, вещи оставьте в шкафчике рядом с вашей кроватью.
Она вышла и закрыла дверь.
В комнате, где едва хватало места для двух кроватей, стояло шесть. В изголовье каждой находилась маленькая металлическая тумбочка. Юбер обрадовался, что оказался в углу, и спросил себя, кем окажутся его соседи. Это было не смешно.
Он сунул котомку в шкафчик и спустился: надо было осмотреть порт и пополнить запасы продуктов, истощившиеся за время дороги.

* * *

После тридцати шести часов допросов, из них более двадцати с применением мер физического воздействия, рыбак Такара по-прежнему отказывался говорить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36