холопы, — Не все, пани. У некоторых есть честь и чувство собственного достоинства.
— Очень плохо, — злобно сверкнула глазами Марина.
Чигирев еле успел выполнить поклон, предваряющий танец, настолько он был поражен услышанным. Такого поворота он не ожидал.
Завершив менуэт, партнеры галантно раскланялись друг с другом и разошлись. Когда Чигирев приблизился к русской делегации, Васильев негромко сказал ему:
— Аки басурман ведешь себя. Стыдно.
— Чего же стыдно? — удивился Чигирев. — Это Краков, мы послы. В чужой монастырь со своим уставом не ходят. А чтобы на равных быть, должны мы здешний обычай блюсти.
— Негоже нам, православным, под басурман рядиться, — проворчал Васильев. — Мы в истинной вере и православном благочестии пребываем да под природным царем ходим. А эти в латынстве погрязли, да, смешно сказать, сами царя себе избирают. Тьфу, нечистая сила! Не бывать нам равными.
— Так чего же ты перед этими басурманами так унижался?
— Да не перед басурманами я унижался, а почтение нашей государыне выказывал. А на басурман этих мне плевать. Я даже столы для нашего посольства отдельные поставить истребовал, чтобы вместе с ними не сидеть. И ты к нам садись, коли православный.
— И не подумаю, — фыркнул Чигирев.
Васильев смерил его таким взглядом, словно хотел испепелить на месте, однако сказать ничего не успел. Как раз в этот момент распахнулись двери, ведущие во внутренние покои замка, и распорядитель бала объявил:
— Его величество король Речи Посполитой Сигизмунд Третий Август.
Сразу за этим в зал вышел Сигизмунд. Его сопровождали трое сановников, среди которых Чигирев с изумлением узнал Басова.
Подойдя к Юрию Мнишеку, Чигирев негромко осведомился:
— Прошу вас, подскажите, кто эти трое, сопровождающие его величество?
— Самый старший, — начал Мнишек, — гетман Станислав Жолкевский. Один из лучших наших военачальников. Тот, что помоложе, с пышными усами, Лев Сапега, канцлер. А третий — пан Игорь Басовский, советник его величества. Он русин, говорят даже, бежал при царе Борисе из Московии и принял католичество. Он безумно разбогател на торговле солью и пряностями.
— Ах, Юрий, мой друг, — король шел прямо на Мнишека, — примите мои поздравления.
— Благодарю вас, ваше величество, — склонился в поклоне Мнишек. — Позвольте представить московского посланника при святейшем престоле пана Сергея Чигирева.
— Московит? — король с удивлением воззрился на Чигирева. — Должен признаться, европейская одежда вам к лицу, пан Чигирев. Понравился ли вам Ватикан?
— Святой престол великолепен, ваше величество, — улыбнулся Чигирев.
— Не захотели ли вы перейти в католичество? — осведомился король.
— Я с чрезвычайным уважением отношусь к католической церкви, но пока не готов, — ответил Чигирев, проклиная про себя бестактность венценосца, который, похоже, уже возомнил себя теневым правителем России. Пока теневым.
— Очень жаль, — выпятил нижнюю губу Сигизмунд. — Ну что же, господин посланник, я надеюсь, мы еще увидимся.
Он коротко поклонился, и Жолкевский не выразил никакого интереса к московскому посланнику и последовал за монархом. Сапега мельком скользнул по Чигиреву взглядом и тоже направился за королем. Чигирев нашел глазами Басова. Тот уже где-то подцепил молодую румяную и необычайно симпатичную панночку и увлеченно рассказывал ей какие-то смешные истории.
Чигирев принялся было высматривать партнершу для следующего танца, но тут подошедший к нему лакей шепотом сообщил, что с паном посланником желает поговорить советник его величества пан Басовский.
Слуга привёл Чигирева в большую комнату, украшенную искусной резьбой. Историк уселся в стул с высокой спинкой и принялся ждать. Минут через восемь дверь скрипнула, и в комнату вошел Басов. Он сел напротив Чигирева и уставился прямо в глаза историку. Было ли дело в страшной сабле и в том, насколько страшным это оружие было в руках Басова, или от самого Басова в тот момент исходила небывалая уверенность в себе, но Чигирев поежился.
— Ты преуспел, — промямлил он, чтобы как-то завязать разговор.
— А ты проиграл, — резко ответил ему Басов.
— О чем ты?
— Я о попытке заменить Сигизмунда на Отрепьева.
— Откуда ты…
— Дорогой мой, — со снисходительной улыбкой прервал его фехтовальщик, — если здесь нет КГБ, ЦРУ и Ми-6, это вовсе не означает, что здесь нет разведки. Неужели ты думал, что Сигизмунд, сделав ставку на Отрепьева, не станет следить за ним? Да и Павел Пятый тебя заложил. Пораскинул умишком понтифик и решил, что ревностный католик Сигизмунд лучше, чем Лжедмитрий, который еще неизвестно, введет у себя католичество или нет. Да и усидит ли на троне, вопрос. Иезуиты того же мнения. Они не поддержат Отрепьева. Это с самого начала была бредовая идея. Как бы то ни было, московиты всегда будут восприниматься в Европе как чужие, а шведы и поляки — как свои. Так уж распорядилась история. Ни австрийцы, ни Рим, ни католическая шляхта, ни Стокгольм не поддержали бы соединение Московии с Речью Посполитой под властью православного монарха. Для них приход Москвы на католические земли — то же, что для москалей и украинцев власть турецкого султана. Всеобщее сопротивление неизбежно. Они отложат все свои распри и объединятся против вас. Ничего у Отрепьева не вышло бы. Но твой ход был по-настоящему силен. Посеять смуту в стане противника — это умный ход. Ты правильно направил финансовые потоки, подергал за нужные струнки среди шляхты и поднял по-настоящему серьёзный рокош.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119