А Катя снова повернулась ко мне.— Лезь вперед! — потребовала она, плотнее прижимая пистолет к моей голове.— Как это? — растерянно пролепетала я.— Перелезай на переднее сиденье! Живо! Мне пришлось повиноваться, хотя руки и ноги слушались неохотно, а зубы лихо исполняли ударную партию из какой-то веселенькой джазовой композиции.— Хромова, отпустите девушку, — раздался усиленный мегафоном голос Захарова. — Этим вы ничего не добьетесь. Сдавайтесь! Сопротивление бесполезно!— Ничего, ничего… — шептала тем временем Катя. — Ничего, ничего, ничего…На ее счастье, Даниель оставил ключи в зажигании. На ее беду, «Победа» принадлежала ангелу, и, даже имея в своем распоряжении ключи, посторонний человек не мог завести эту машину. А у Кати, вдобавок ко всему, одна рука была занята пистолетом, да и нервы ее были не в порядке. И когда она принялась левой рукой шарить под приборной панелью, а правой, державшей пистолет, начала крутить ключ зажигания, оставив на минуту меня без внимания, дверь с моей стороны распахнулась и кто-то с силой выдернул меня наружу.Как только я вывалилась из машины, меня схватили в охапку и потащили прочь от машины, прикрывая собой. Что-то грохнуло совсем рядом, потом раздались выстрелы и нечленораздельные крики… Отбежав от «Победы» на полтора десятка метров, мы с моим спасителем повалились на сырую траву…В ту же минуту я увидела бегущих в нашу сторону Себастьяна и Даниеля.Мой ангел, подбежавший первым, схватил меня за плечи и прошептал:— Ты цела?У меня хватило сил только на то, чтобы слабо кивнуть. Тогда Себастьян повернулся к моему спасителю. К тому времени в глазах у меня уже прояснилось, так что и я смогла рассмотреть его. И вскрикнула от удивления.Это был тот самый сероглазый саксофонист!Правда, теперь рукав его черного бушлата был порван, и по нему на глазах расползалось темное пятно.— Ты ранен! — воскликнул Себастьян.— Пустяки! — совершенно в духе всяких там боевиков отмахнулся саксофонист. — Царапина.— Не надо было так рисковать, — Себастьян укоризненно покачал головой.— Я привык сам исправлять свои ошибки.— Это была наша ошибка, не твоя.— Нет, и моя тоже. Я мог этого не допустить…Даниель легко, как бумагу, разорвал рукав, обнажив руку, по которой ручейками текла кровь, капая с ладони и пальцев.— Ну, вот, — шипя от боли, произнес саксофонист, — испортил хорошую вещь. Можно ведь было еще постирать да зашить…— Я тебе еще сто штук таких достану, — пообещал Даниель и подул на рану. Кровь тут же перестала течь, а поверхность раны покрылась темной корочкой. — Через пару дней будешь как новенький, — пообещал Даниель.— Зачем вы пошли в сыщики? — зачарованно спросила я. — Стали бы лучше докторами…— Докторов у вас и без нас хватает, — ответил Даниель. — К тому же в мединститут без блата не пробьешься, а без диплома на работу не примут даже в районную поликлинику.Я так и не поняла, шутил он или говорил серьезно. Кроме того, меня заботил вопрос посерьезнее.— Кто это? — спросила я у Себастьяна, показав кивком головы на саксофониста. Ангелы тем временем подняли нас обоих на ноги.— Давай об этом дома поговорим! — сурово ответил Себастьян.Из-за «Победы» вынырнул и пошел нам навстречу Захаров, радостно потирающий руки.— Ну, как вы тут? Все живы?— Как видишь, — сдержанно отозвался Себастьян.— Ну, мы вдовушку нашу взяли в целости и сохранности, пара синяков не в счет. Наши тоже в порядке.— Где она? — спросила я.Захаров посмотрел на меня холодно и нехотя процедил:— Увезли уже.Потом повернулся к Себастьяну и сказал, кивая в мою сторону:— Слушай, Шнайдер, уволь ты эту девицу, а… Христом-богом прошу, для ее же блага! Ведь пристукнут же ее как-нибудь, а ты себе ее смерть никогда не простишь.К моему сильнейшему негодованию, Себастьян ответил:— Мы подумаем над этим вопросом.Весь путь до дома (имеется в виду жилище Даниеля и Себастьяна) мы проделали в полнейшем молчании. Саксофонист дремал, прислонившись головой к оконному стеклу, только тихонько постанывал, когда «Победу» очень уж сильно встряхивало на московских выбоинах — видать, рана, несмотря на лечение Даниеля, все-таки его беспокоила. Ангелы, сидевшие впереди, всем своим видом демонстрировали нежелание вести беседу. Даже спины их, казалось, советовали мне не лезть к ним с разговорами. Ну, я и не лезла. А ела конфеты потихонечку. Вообще-то, меня винить не в чем. Я тихо сидела в машине, как мне и было велено. Сами Катю чуть не упустили, так пусть на себя и пеняют. И нечего изображать сидячие монументы. По приезде на место случилось небольшое столпотворение — стараниями Нади. Она из-за раны саксофониста устроила такой переполох, словно тому, по меньшей мере, отрезали голову. А вот мои злоключения не тронули ее нисколько.— Говорила я тебе! — заявила подружка с возмутительным бессердечием. — Не слушаешь умных людей — и вот результат!— Ну, вообще-то, виноват во всем я, — соизволил тут признаться Себастьян. Но вместо ожидаемого: «упустил преступницу и подверг опасности жизнь любимой» я услышала совсем другое: — Поддался на уговоры и взял ее с собой, а этого делать, конечно же, не следовало.Тут я не выдержала. И сказала с ядом в голосе:— Да уж, действительно! А вот дать мымре-вдовушке убежать и сесть в вашу же собственную машину — это следовало сделать непременно.Ангелы переглянулись и вздохнули.После того как рану дрожащего в ознобе саксофониста обработали каким-то снадобьем, напоили чаем с травами и уложили спать в комнате у Даниеля, оставшаяся часть честной компании — то есть два ангела и мы с Надей — собралась у Себастьяна. Причем Надя притащила с собой груду журналов на французском языке, экспроприированных у друзей и родственников, и незамедлительно погрузилась в них с головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74