Очень напрасно, потому что мы не можем ждать милостей от природы. Вот тебе ножик, вот тебе доска. Действуй!
Проклиная все на свете, я принялась ожесточенно нарезать тоненькими лепестками сырокопченую колбасу, пока Кирилл делал то же самое с сыром. Мысль о том, что сыр как более мягкий продукт Кирилл мог бы уступить мне, посетила меня слишком поздно — когда ломтики уже были затейливо выложены на прозрачную синюю тарелку.
— Слушай, а ты правду сказал отцу про крестик? — вдруг спросила я.
Нож дернулся в руке Кирилла и впился ему в палец. Вскрикнув и чертыхнувшись, он бросился к мойке, оставляя за собой дорожку из кровавых капель.
— Что за дурацкая манера — задавать вопросы под руку! — сердито воскликнул он. — Я чуть палец себе не отхватил и все вокруг загадил. Ты посмотри — ветчина вся в крови!
Придя в ужас от вида стекающей с его пальца ярко—красной воды, я забормотала какие—то извинения и оправдания, но Кирилл только махнул здоровой рукой:
— Да что с тебя взять! Иди лучше в коридор, там, в шкафу, в верхнем ящике найди пластырь. И перекись водорода, если она там есть, конечно.
Когда кровь была остановлена, палец благополучно заклеен, а кровь с пола, стола и ветчины моими стараниями удалена, Кирилл сказал:
— Думай обо мне что хочешь, но все эти стрессы меня довели. Мне нужно выпить.
— Пожалуй, — задумчиво ответила я, — мне гоже.
Несмотря на обильную закуску, захмелели мы довольно быстро. Давнее пионерское лето на берегу Черного моря ожило перед нашими глазами, и нас закачало на волнах воспоминаний. От полноты чувств пихая друг друга локтями, и нетерпеливо перебивая, мы говорили без умолку: о цветочной клумбе, ограбленной Кириллом в честь моего дня рождения, о щенках во дворе столовой, которых мы ходили кормить после обеда, о подаренном мне игрушечном пистолете, о моем позорном опоздании на торжественную линейку, о драке Кирилла с парнем из первого отряда, пригласившим меня танцевать на дискотеке, о зеленых персиках, которые хрустели, как огурцы… Стало смеркаться, заметно потемнело, и Кирилл зажег два изящных торшера по углам комнаты, отчего атмосфера в ней приобрела дополнительную интимность. Впрочем, меня это уже не слишком волновало, тем более что в мою не слишком трезвую голову внезапно вернулась, ускользнувшая, было, мысль.
— Слушай! — оживленно воскликнула я. — Ты же так ничего и не сказал мне про крестик?
— Какой еще крестик? — слегка запинаясь, удивился Кирилл — выпил он гораздо больше меня, и это было заметно.
— Ну, тот, который якобы был зажат у тебя в кулаке! Когда тебя из озера выловили!
Кирилл на минуту задумался, туповато уставившись на меня.
— И что я должен тебе рассказать? — наконец произнес он.
— Действительно ли он был у тебя в кулаке, и если да, то, как он туда попал? — чрезвычайно гордясь собой, вопросила я.
— Нет! — признался Кирилл, водя головой из стороны в сторону. — Он был не в кулаке. Он был у меня в плавках! И как он туда попал, я понятия не имею!
— Я тебя серьезно спрашиваю! — обиделась я.
— А я тебе серьезно отвечаю — не приставай ты ко мне со всякими глупостями! И вообще, не женское это дело — вести следствие.
— Чтоо?! — оскорбилась я. — Да ты, оказывается, этот… как его… Обскурант!
— Это тебя в университете научили так ругаться? Правильно, я всегда говорил — нечего женщинам делать в университете!
— Знаешь, как про таких, как ты, говорят в Америке? Мужская шовинистическая свинья!
— Вот только феминизма здесь не надо! Я этого не люблю!
Речь в защиту феминизма, готовая вырваться наружу, была задержана рукой Кирилла, попросту зажавшей мне рот.
— Спокойно! — внушительно произнес он. Грубая мужская сила всегда торжествует. Поэтому случаю предлагаю тебе проследовать гной. Я открою тебе одну важную тайну.
Заинтригованная, я последовала за ним, начисто забыв о необходимости продемонстрировать свои ораторские способности.
Нетвердыми шагами мы прошли через не слишком большой, но очень темный холл — освещение Кирилл включать не стал, очевидно, для соблюдения конспиративности — и попали в чуть менее темную комнату — через не зашторенные окна с улицы проникали лучи уличных фонарей.
Я бросила беглый взгляд на зеркальные двери шкафа — купе, мигающий разноцветными огоньками дисплей музыкального центра, громоздкую кровать у дальней стены и едва собралась поинтересоваться, где же обещанная тайна, когда Кирилл обнял меня, и все его секреты стали для меня яснее ясного. Еще более понятной стала необходимость немедленно отрезвить зарвавшегося друга детства парочкой крепких оплеух.
Но намеренью моему не суждено было осуществиться — не успела я даже шевельнуть рукой, как стены дома содрогнулись от мощного взрыва.
Глава 11
ПЛЕМЯННИК
На смену жаркому дню пришел душный вечер.
Немолодой мужчина провел платком по лбу, вытирая испарину, и, вздохнув, тяжело поднялся со скамейки. Привлеченная негромким свистом, из кустов вынырнула карамельно—рыжая такса и вопросительно взглянула на хозяина. Тот посмотрел на часы и сказал:
— Да теперь уж, наверное, не придут.
Такса недовольно фыркнула и подбежала к нему.
Он наклонился, чтобы пристегнуть карабин поводка к металлическому кольцу на новеньком красном ошейнике — подарок любимому животному по случаю пятилетнего юбилея, — как вдруг такса негромко тявкнула и, смешно семеня коротенькими кривыми лапками, помчалась куда—то в сторону.
Мужчина выпрямился и, щурясь поверх старомодной роговой оправы очков, проследил за ней взглядом.
Такса прыгала вокруг крохотного аккуратного фокстерьера и его хозяйки — маленькой худенькой блондинки с коротким каре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65