это вам всякий скажет – крестьянин, как я.
– Старейшины? – небрежно переспросил Ченнис. – Это ваше местное правительство?
– Да, благородные господа, и все они – достойные, честные люди. Наша деревня славится на весь Россем честностью жителей, хотя жизнь здесь тяжела, а урожаи скудны. Может быть вы, господа, скажете старейшинам, какой почет и гостеприимство я вам оказал, и, может случиться, они попросят для нас новую машину. На машине держится все наше хозяйство, а наша старая еле ползает.
Крестьянин заискивающе взглянул на гостей, и Хан Притчер кивнул ему важно и снисходительно, как полагалось «благородному господину».
– Старейшины узнают о вашем гостеприимстве.
Хозяин вышел из комнаты, и Притчер воспользовался этим, чтобы переговорить с Ченнисом.
– Не могу сказать, что меня радует мысль о встрече со старейшинами, – сказал он. – Как вы к этому относитесь?
Ченнис встрепенулся и удивленно спросил:
– Вы волнуетесь? Что случилось?
– Мне кажется, нам не стоит привлекать всеобщее внимание.
Ченнис заговорил торопливо, тихо и монотонно.
– Притчер, иначе нельзя. Нужно рисковать, иначе мы никогда не выйдем на нужных людей. Люди, правящие силой разума, не обязательно должны обладать явной властью. Кроме того, психологи Второго Фонда наверняка составляют очень незначительную долю от общего населения, точно так же, как в Первом Фонде немного ученых и инженеров. А все остальные – обычные люди.
Возможно, психологи скрываются, и люди, занимающие какие-то посты, могут честно считать себя настоящими правителями. Встретившись со старейшинами, мы можем выяснить, как обстоят дела.
– Не понимаю.
– Позвольте, это очевидно! Ница – огромный мир, населенный миллионами и сотнями миллионов людей. Как найти среди них психологов, чтобы удостовериться, что мы нашли Второй Фонд?
Здесь же, в этом маленьком промерзшем мире, по словам нашего хозяина, все правители живут в одной деревне – Джентри. Их там не больше нескольких сотен. Среди них обязательно должно быть несколько человек из Второго Фонда. Мы должны туда наведаться, но сначала нужно встретиться со старейшинами.
Вернулся возбужденный хозяин, и они отвернулись друг от друга.
– Благородные господа, идут старейшины. Я еще раз прошу вас замолвить за меня словечко, – крестьянин угодливо поклонился.
– Непременно, непременно, – сказал Ченнис. – Это они?
В комнату вошли трое. Один из них выступил вперед, поклонился с уважением и с достоинством сказал:
– Досточтимые господа, нас ждет машина. Окажите нам честь: проследуйте с нами в Совет.

Третья интерлюдия

Первый Спикер задумчиво смотрел в ночное небо. Лохматые облака закрывали звезды. Космос излучал враждебность. Он всегда был холодным и грозным, а теперь где-то в его глубинах скрывается загадочный Мул. Первому Спикеру казалось, что космическая материя стала чернее и плотнее.
Недолгое заседание окончилось. Обсуждался все тот же вопрос – как бороться с мутантом. Проверялись и перепроверялись расчеты.
Можно ли быть в чем-то уверенным? Где сейчас Мул? Что он предпримет?
С людьми Мула разобраться нетрудно. Их реакции полностью предсказуемы, и сейчас они делают то, чего от них ожидали. Но сам Мул…

4. Двое мужчин и старейшины

Старейшины той местности Россема, где оказались Притчер и Ченнис, представляли собой не совсем то, что подразумевается под словами «деревенские старейшины». Они на самом деле были старше, чем управляемое ими население, но были более властными и менее простодушными, чем можно ожидать от крестьянина.
Они были насквозь пропитаны чувством собственного достоинства; гостям стало казаться, что это основное качество старейшин.
В позах мыслителей они сидели за овальным столом. Для большинства из них лучшая пора жизни давно миновала, но было несколько лиц, обрамленных аккуратными бородками, свидетельствовавших о том, что название «старейшины» – скорее символ уважения, чем обозначение возраста. Обед, служащий больше ритуалом, чем средством насыщения, проходил в полном молчании.
После обеда наиболее уважаемые из старейшин выступили с краткими приветствиями в адрес гостей – настолько краткими, что трудно назвать их выступлениями, – и обстановка стала менее официальной. Достоинство, с которым полагается встречать гостей издалека, наконец, уступило место исконным крестьянским качествам: дружелюбию и любопытству.
Старейшины столпились вокруг гостей и засыпали их вопросами.
Они спрашивали, трудно ли управлять космическим кораблем, сколько требуется для этого человек; можно ли поставить лучшие моторы в россемские машины; правда ли, что в других мирах редко идет снег; сколько народу живет в том мире, откуда они прилетели; далеко ли находится их мир; так ли он велик, как Ница; из чего соткана их одежда и почему она блестит, как металл; почему они не носят меха; каждый ли день они бреются; какой камень в кольце у Притчера…
Почти все вопросы адресовались Притчеру; как старшего по возрасту, его сочли старшим по положению. Генералу ничего не оставалось делать: пришлось подробно отвечать. Он чувствовал себя, как среди детей, его обезоруживало бесхитростное любопытство, с которым эти люди задавали вопросы.
Они смотрели на генерала такими жадными глазами, что он не мог оставить чей-либо вопрос без ответа.
Притчер сообщил, что кораблем управлять нетрудно, что численность экипажа зависит от величины корабля: иногда нужно десять человек, а иногда достаточно одного;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64