Второй Фонд может упражнять способности своих психологов лишь на жалких обломках старой Империи, где не может быть науки, подобной той, которую подчинил себе наш правитель.
– Значит, Второй Фонд должен обладать силой разума, достаточной для того, чтобы подчинить группу соседних миров, но при этом должен быть физически беспомощным?
– Не беспомощным, а сравнительно слабым. Второй Фонд способен защитить себя от деградировавших соседей, но перед современным вооружением армии Мула он, скорее всего, окажется бессильным. Иначе невозможно объяснить, почему триста лет назад Хари Селдон скрывал даже от своих единомышленников расположение Второго Фонда и почему теперь сам Второй Фонд окружает себя тайной. Вспомните, ваш родной Первый Фонд ни от кого не скрывался даже тогда, когда был маленьким, никем не охраняемым городом.
Жесткое лицо Притчера саркастически скривилось.
– По-видимому, вы закончили ваш блестящий анализ. Не желаете изучить список королевств, республик, городов-государств, диктатур, подходящих под ваше определение, и даже под более точное?
– Значит, вы проводили аналогичные рассуждения? – Ченнис не утратил ни капли дерзости.
– Разумеется, хотя не вносили их в дневники экспедиций. Неужели вы думаете, что Мул станет работать методом проб и ошибок?
– Хорошо, – с новым подъемом заговорил молодой человек. – Что вы можете сказать об Олигархии Ница?
Притчер задумчиво потеребил ухо.
– Ница? Что-то знакомое… По-моему, это не совсем периферия… Что-то около трети пути к центру?
– Правильно. Ну и что?
– По имеющимся у нас данным, Второй Фонд должен находиться в противоположном конце Галактики. Это единственное, из чего мы можем исходить. А Ница, кроме того, что находится не в конце Галактики, в угловом измерении отстоит от Первого Фонда на сто десять – сто двадцать градусов, но никак не на сто восемьдесят.
– В имеющихся у вас материалах говорится, кроме того, что Второй Фонд находится у Границы Звезд.
– В Галактике нет области с таким названием.
– Правильно, потому что это название употреблялось лишь населением области и в какой-то момент было изъято из употребления по соображениям секретности. Возможно, дело обстояло совершенно противоположным образом: название было придумано Селдоном из тех же соображений. Вы не улавливаете никакого сходства в названиях Граница Звезд и Ница?
– Слабого созвучия недостаточно для того, чтобы сделать серьезные выводы.
– Вы там были?
– Нет.
– Тем не менее это государство упоминается в дневниках экспедиций.
– Где? Ах, да! Мы останавливались там, чтобы пополнить запасы провизии и воды. В этом мире нет ничего примечательного.
– Вы останавливались на столичной планете?
– Не могу сказать.
Ченнис задумался. Притчер не спускал с него неприязненного взгляда.
– Вы не откажетесь взглянуть вместе со мной в Линзу?
– Нет, конечно.

Линза была новейшим навигационным прибором. Она представляла собой вычислительную машину, выдающую на экран изображение ночного звездного неба, видного из данной точки Галактики. Ченнис ввел в машину исходные данные и выключил свет. Осталась лишь красная лампочка на пульте Линзы. Красные блики ложились на лицо Ченниса. Притчер сидел на месте первого пилота, закинув ногу на ногу. Его лицо растворилось в темноте.
Машина закончила вычисления, и на экране стали проступать пятна света. Постепенно они становились все больше и ярче. Четко выделился центр Галактики.
– Такую картину, – пояснил Ченнис, – можно наблюдать зимней ночью на Транторе. Во всех предыдущих экспедициях отправной точкой считался Первый Фонд. Мне кажется, что ею должен служить Трантор. Трантор был столицей Галактической Империи, и в большей мере культурной и научной столицей, чем политической. Поэтому в девяти случаях из десяти центром координат при навигационных расчетах следует считать Трантор. Вспомните в этой связи, что Хари Селдон, уроженец Геликона, работал со своей психоисторической группой на Транторе.
– Что вы хотите этим сказать? – Притчер ледяным голосом пытался охладить энтузиазм молодого человека.
– Все скажет карта. Вы видите темную туманность? – Ченнис коснулся пальцем экрана в том месте, где в золотом шитье, казалось, была прорезана дырочка. – В стеллографическом справочнике она значится под названием Туманности Пеллота. Смотрите внимательно, я увеличиваю изображение.
Притчеру уже приходилось видеть укрупнение изображения, и каждый раз у него при этом захватывало дух. И сейчас ему показалось, что он у пульта корабля, несущегося сквозь скопление звезд и не имеющего возможности уйти в гиперпространство. Звезды мчались из центра экрана прямо на генерала, но, не долетев, выпадали за рамку. Цельные пятна распадались на пары или россыпи, облачка света превращались в мириады мелких блесток. Ченнис, не останавливая движения, говорил:
– Мы движемся по прямой линии, соединяющей Трантор с туманностью Пеллота, то есть продолжаем смотреть с Трантора. Безусловно, здесь присутствует определенная ошибка, потому что у меня не было возможности учесть рассеяние света. Однако, я уверен, что ошибка пренебрежимо мала.
По экрану разлилась темнота. Ченнис сбавил скорость увеличения, и звезды уже не мчались, а неохотно ползли к краю экрана. Их все еще было великое множество, густо рассыпаны они были и за туманностью – огромным, в сотни кубических парсеков, облаком из атомов натрия и кальция, не отражающих света.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64