Но все-таки не «Максим».
Сам я, разумеется, там не бывал. Но наслышан.
— Надеюсь, обед у вас будет столь же великолепен, как ужин, которым вы баловали вчера нас с Мельбой, — продолжал разливаться несравненный Мистер Далтон.
Воцарилась тишина. Я с ужасом ждал от Мамаши Джентри какой-нибудь крепкой фразы о том, что если у Далтона недержание, то лучше ему пойти удобрить её поля, им как раз не хватает навоза. Я даже отступил на шаг, опасаясь, как бы Мамаша Джентри не дотянулась до меня мотыгой, но, как ни странно, лицо её расплылось в улыбке. Она вытерла большие, обветренные руки красным клетчатым передником и с хихиканьем, подозрительно похожим на хихиканье Мельбы, выдала:
— Ой, мистер Хантер, ну как ваше самочувствице?
Не могу сказать наверняка, но мне почудилось, будто под здоровым фермерским загаром на её лице проступил кокетливый румянец. Вплоть до этой минуты я считал, что если Мельбе нравится Мистер Далтон, то больше мне о нем ничего и знать не надобно. Однако, после того как на моих глазах он превратил — и кого! Мамашу Джентри! — в жеманно ухмыляющуюся идиотку, сердце мое окончательно ожесточилось. Не нравился мне этот человек, и все тут.
Хотя, это произошло бы и без Мамашиной помощи, достаточно было послушать, что он вещал во время обеда.
Джентри обслуживают в ресторане по-семейному, это означает, что они бухают на стол лохани с едой, а уж посетители накладывают себе кто сколько хочет. Выбор здесь очень простой — жареный цыпленок или котлета. Это немудреное меню напечатано на красно-белых бумажных подстилках, на которых стоят красные пластиковые тарелки. Любой может при желании поднять тарелку и прочитать меню. Но только не Далтон. Он был выше этого. Этот господин расстелил на коленях свернутую в трубочку салфетку, поудобнее откинулся на стуле и посмотрел на меня.
— Ну-с, Хаскелл, что бы вы посоветовали?
Я решил, что он толкует о своих отношениях с Мельбой, и чуть было не ответил, что лучше бы ему линять поскорее из города, пока не случилось беды, и тут — слава Богу! — до меня дошло: он имеет в виду, какое блюдо выбрать.
— Жареный цыпленок здесь отменный.
Вне зависимости от избранного основного блюда, на гарнир вы получали тушеную в сметане кукурузу, зеленые бобы с беконом, жареные овощи, яблочное повидло, виноградный джем и свежие лепешки с пылу с жару. Мы дружно заказали жареного цыпленка.
Намазывая яблочное повидло на лепешку, Мистер Далтон спросил:
— Ну-с, Хаскелл, Мельба говорила, что вы жили в Луисвиле. Что же вас привело в это захолустье?
Я как вгрызся в куриную ножку, так и застыл. «Захолустье» — слово, к которому мы, обитатели маленьких городов, относимся с неприязнью. Есть ещё несколько подобных словечек, используемых, как правило, людьми, живущими в городах покрупнее. С их точки зрения жизнь в Большом Городе дает им какое-то превосходство. Я лично этой логики совершенно не понимаю.
— Мне здесь нравится, — ответил я, стараясь скрыть раздражение. Мельба с беспокойством покосилась на меня. — Я здесь родился и прожил всю жизнь, за исключением тех восьми лет, что провел в Луисвиле.
Мистер Далтон приподнял соболиную бровь и спросил с недоверием:
— Правда?
— Правда. Воздух в Пиджин-Форке чистейший, пробок на дороге не бывает, народ дружелюбный, без претензий, и на улицах с тобой здороваются…
Мистер Далтон кивал, как будто не раз уже слышал нечто подобное и согласен на все сто процентов.
— Вы правы, Хаскелл, Пиджин-Форк — отличное местечко! Я как раз говорил Мельбе, что у меня есть некоторые идеи, которые позволят вашему захудалому городишке угодить на географическую карту.
Помните, я сказал, что жители провинции не любят некоторых слов. Так вот, «захудалый» — это ещё одно. Мне так и не удалось выяснить происхождения этого выражения. Ближе всего здесь по смыслу «худой». Но поскольку народ у нас далеко не столь худосочный, скорее, наоборот, то не пойму, какая может быть связь.
Только я собрался высказать Мистеру Далтону все, что думаю по этому поводу, как обратил внимание на Мельбу. Вот теперь она по-настоящему занервничала. Она теребила фиалки и беспрестанно косилась на меня.
— На карту, говорите, — повторил я, строго посмотрев на Мистера Далтона.
Далтон энергично кивнул.
— Я же и говорю, у меня было видение…
Я хлебнул чая. Последний человек в Пиджин-Форке, страдавший видениями, был религиозным фанатиком. Он клялся, что видел, как двенадцать апостолов ставят палатки посреди церковного двора. Но я скорее поверил бы в собравшихся на пикник последователей Христа, чем в любое видение Мистера Далтона.
Далтон навалился на стол и тыкал в меня огрызком лепешки.
— Я придумал, как сделать, чтобы этот город начал стремительно расти. Народ сюда валом повалит, будут мили проезжать, лишь бы сюда попасть. Мили! — глаза Далтона-кинозвезды возбужденно сверкали. — Вот ради чего я здесь, Хаскелл! Пиджин-Форк перестанет быть маленьким провинциальным городишком!
Каждый год кто-нибудь начинает носиться с очередной идеей превращения Пиджин-Форка в город-гигант. После моего возвращения Сайрус Ласситер и Поп Мейтни, и ещё парочка влиятельных лиц решили, что в Пиджин-Форк нужно завлекать туристов, несущихся во Флориду. Вот что как-то сказал мне Поп:
— Ну кто, скажи мне, слышал об Орландо, пока туда не начали валом валить туристы?
Ответ на это, разумеется, был: Уолт Дисней, но я ни слова не проронил. Все равно, думал я, ни одна живая душа не купится на такую идиотскую идею.
Идея жила ровно до тех пор, пока не стали составлять список мест, представляющих исторический интерес для будущих туристов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68